5.
...Было (а может быть, снилось) раннее утро в том самом городе - ясное и непривычно сухое. Над плоскими крышами знакомых приземистых зданий бились на ветру пёстрые полосатые флаги, нежно подсвеченные восходом. Высохшая брусчатка подёрнулась белой корочкой соли. Дворники в ярких кожаных фартуках деловито сметали её к обочине мостовой. Завидев Илью, дворники брали мётлы на караул, выпячивали груди и дурашливо закатывали глаза к зениту. Они всё ещё немножко боялись, просто по инерции, и таким вот образом подтрунивали над своими беспричинными страхами.
Откинув назад капюшон, распахнув плащ и заложив руки за спину, Илья вразвалку, слегка приволакивая ноги, брёл по самой середине мостовой, щурился навстречу восходящему светилу и корчил зверские рожи весёлым дворникам. Сегодня можно было никуда не спешить, не прятаться и не выслеживать. Можно было войти в любой дом и оставаться там хоть до полудня, никого не ввергая в состояние угодливости и злобы. Можно было задать любой вопрос любому встречному и с удовольствием выслушать самый неожиданный ответ на него. Можно было дать в ухо и получить сдачи - если вдруг возникнет такая фантазия.
И много чего ещё можно сегодня до полудня. Потому что правая ладонь непривычно пуста - нечего прятать в складки плаща и незачем отводить взгляд. Потому что вся власть и всё повиновение города надёжно упрятаны в двухфутовую толщу свинца - и уже, наверное, прибыл на главную площадь фургон в сопровождении конников Ордена.
Но всё это, разумеется, ещё не причина вывешивать флаги над крышами города.
Сегодня был пречудный день - День первого позыва. И как это удачно, что Илья завершил свою двенадцатую миссию именно к этому дню! Завтра Ильи здесь уже не будет. Завтра он будет где-нибудь в другом месте, или не будет нигде - и до самого полудня можно не спешить с выбором.
Отныне и навсегда выбор будет за ним. Двенадцатый город очищен от скверны повиновения. Двенадцатый город свободен и готов распахнуть ворота светлому будущему. Уже сегодня вечером горожане ринутся на приступ собственных твердынь: ровнять с землёй городские стены, засып`ать рвы и переплавлять мечи во что взбредёт в голову. Оружие ни к чему не умеющим повиноваться - не оружием сильны их города и крепки не стенами. Будет весёлая пьяная ночь, озаряемая кострами на крепостном валу и оглашаемая грохотом рушащихся донжонов... Правда, Илья этого уже не увидит. Может быть, даже (но это зависит лишь от него) и не узнает. Жаль: о предыдущих одиннадцати он хотя бы узнавал. Но, в конце концов, это единственное, о чём стоит жалеть, а выбор, в конце концов, он сделает сам.
В центре обширной городской площади, куда упирались три главных улицы и два проулка, было не по-утреннему оживлённо. Конники Ордена Чистильщиков с наглухо зачехлёнными алебардами наизготовку старались держать толпу на расстоянии от подъёмника и от помоста с виселицей и плахой. Арки подъёмника, собранные из толстенных брусьев, вздымались высоко над толпой и отчётливо поскрипывали: под ними, в паутине туго натянутых тройных канатов, уже покачивался массивный свинцовый цилиндр.
Скорчив особенно зверскую рожу последнему дворнику, Илья поспешно запахнул плащ, надвинул на глаза капюшон, пересёк, привычно сутулясь, открытое пространство и бочком ввинтился в толпу ранних зевак. На него досадливо оглядывались, не спеша расступиться, а самые любопытные даже пытались заглянуть под капюшон.
Илья привычно отворачивался, блюдя ритуал.
Четырёхосный, на сдвоенных рессорах фургон с откинутым верхом уже стоял под арками подъёмника, и преподобный Дракон лично руководил погрузкой, выразительно помавая сухими костлявыми ручками. Как и положено, он делал вид, что не заметил Илью, хотя с помоста под виселицей ему было видно всё. Впрочем, погрузка саркофага - очень ответственная операция. Мог и действительно не заметить... Когда конники, преувеличенно громко ругаясь, начали древками алебард заталкивать Илью обратно в хохочущую толпу, Дракон с хорошо разыгранной досадой обернулся на шум.
- Пропустить! - скомандовал он через плечо, чуть задыхаясь. Скрестил поднятые над головой руки, прерывая работу, не спеша оправил сутану и величаво спустился с помоста навстречу Илье.
Илья ждал внизу, запахнув на груди плащ и смиренно опустив голову под капюшоном. Предстояла долгая скучная процедура, двенадцатая по счёту. Никому не нужный ритуал, освящённый смертью Первого Чистильщика.
Дракон оказался на целую голову ниже Ильи, и некоторое время они молча всматривались друг в друга. По изборождённому глубокими морщинами лицу старика текли крупные капли пота. Одни из них повисали на кончике носа, и преподобный то и дело стряхивал их мизинцем, другие скапливались на выступающем вперёд подбородке, вдруг изливаясь ручейком на чёрную с золотом сутану.
- Кто ты, незнакомец, и что тебе нужно? - вопросил Дракон, уже не сомневавшийся, что перед ним тот, кого он ждал.
Илья молча протянул ему из-под плаща правую ладонь, грубую и лоснящуюся от постоянных ожогов, демонстрируя татуировку на внутренней стороне средних фаланг: четыре буквы Забытого Алфавита.
- Прости, я не узнал тебя, Чистильщик, - ритуально солгал Дракон и, склонившись перед Ильёй, поцеловал ему кончики пальцев. Илья с ритуальной поспешностью отдёрнул руку, снова пряча её под плащ.
"Надоело, - подумал он вдруг. - Двенадцатый раз одно и то же! Ритуал, конечно, священен, но ведь и пречудный День первого позыва - тоже священен. А мне надоело..."
- Мы прибыли, чтобы забрать твою кумангу, Чистильщик, - сообщил Дракон, выпрямившись. - Через несколько дней она будет низвергнута в бездну за краем земного диска. Но мы привезли тебе новую кумангу, дабы ни на день не прерывалась великая миссия. В этом городе ещё так много работы для тебя!
Дракон умолк в ожидании первой ответной реплики и, скосив глаза, терпеливо наблюдал, как опять набухает капля пота на кончике его носа. Он был неважным актёром, но очень старался и роль свою знал назубок.
"Пречудный день сегодня", - подумал Илья.
- Город чист, преподобный, - сказал он, дерзко нарушая ритуал, и откинул назад капюшон. - Зачем так много слов? Тебе отлично известно, что я завершил свою миссию и что никто не сможет это засвидетельствовать, кроме меня самого.
- Не хочешь ли ты сказать, что миссия завершена? - спросил Дракон, старательно изобразив удивление. Он невозмутимо продолжал ритуал, строго поблёскивая на Илью мелкими лужицами выцветших глаз.
- Я уже сказал это, преподобный. А теперь ты скажи мне, что я свободен до полудня. Скажи прямо сейчас - ведь мы оба знаем, что свидетели ничего не засвидетельствуют. Именно потому, что город чист. Зато у меня будет лишних полчаса... Не отнимай у меня этого времени, преподобный!
- Что тебе эти полчаса? - возразил Дракон, тем самым соглашаясь с нарушением ритуала. Он снял с головы свою мягкую чёрную шапочку, под которой обнаружилась обширная морщинистая плешь с редкими седыми кустиками по краям, извлёк из-за пазухи большой носовой платок и с облегчением вытер лицо. - Что тебе эти полчаса? - повторил он. - Лишних полчаса бродить по знакомым до тошноты улицам и наталкиваться на равнодушие тех, кого ты облагодетельствовал? Лишних полчаса заглядывать им в глаза и пытаться постичь непостижимое? Насмешка над тобой - вот лучшая благодарность тебе, Чистильщик! Но эти люди уже настолько совершеннее тебя, что ты будешь им даже не смешон... Лишних полчаса одиночества и сомнений ничего не изменят в твоей судьбе. Ибо ты уже сделал свой выбор - и я знаю, какой.
- А я нет, - солгал Илья. - Сегодня - День первого позыва, - напомнил он.
- Не для тебя, - сурово и скорбно ответствовал преподобный, заталкивая измятый платок обратно за пазуху. - А, впрочем, иди, если хочешь. Пытайся... Ты свободен до полудня!