Каким бы путем ни шел этот человек в своей жизни, где-то на этом пути он обнаружил близость к своим самым низменным желаниям. Нет, это был не просто секс — это темное мясо, как он сказал за несколько мгновений до этого, — за которым охотился мужчина. Это была сила. Власть над другим, контроль над другой жизнью.
И он намеревался взять все под свой контроль сейчас.
“У меня никогда раньше не было черномазой сучки!” - взвыл мужчина, когда откуда-то снаружи донеслись отдаленные звуки стрельбы, крики и воющие вопли мерзостей сквозь тонкие стены. “У вас у всех есть урывки, достаточно большие, чтобы отобрать кочергу у настоящего мужчины?”
Марлена постоянно отползала от мужчины, но пока он говорил, ее спина и голова ударились обо что-то твердое позади нее, и она не могла отодвинуться дальше. Как только она добралась до препятствия — беглый взгляд сказал ей, что это был обсидиановый куб, — мужчина произнес эту последнюю фразу. Весь ее страх и ужас от того, что происходило с ней, с ее сыном, весь адреналин, несущийся по ее венам и заставляющий ее кожу покрываться рябью и раскачиваться, - все это, казалось, на мгновение затихло. Слова этого человека, какими бы жестокими и отвратительными они ни были, сумели задеть ее за живое, и теперь они начали щекотать. Абсурдный смех вырвался из ее горла, неконтролируемый, и сорвался с ее губ. Мужчина на мгновение остановился в трех шагах от нее, его искаженное злобой лицо сменилось растерянным изумлением.
С ее губ сорвался еще один смешок, еще более абсурдный, чем первый. Потом еще один. Они продолжали проскальзывать мимо ее горла и выходить изо рта, несмотря на усилия ее разума остановить их. Она не могла их остановить. Перед ней, даже сейчас, был развратный и злой мужчина, намеревавшийся причинить ей, возможно, худший вред, который мужчина может причинить женщине. Но, несмотря на это, она не могла перестать смеяться над ним. Был ли он действительно настолько невежествен, чтобы поверить, что анатомия между расами на самом деле различна? И даже если так, был ли он настолько бредовым, чтобы поверить, что жалкий маленький член, задыхающийся в его руке — увядающий, она видела, даже когда смеялась, — способен заполнить что-то большее, чем муравьиную нору?
Эта мысль вызвала новые приступы смеха, поднимающиеся из глубины ее живота. На самом деле она смеялась так сильно, что даже схватилась за бок, когда перекатилась влево, опираясь на локоть. Смех был глубоким, почти как крики, поняла она. Но они просто продолжали приближаться, и никакая сила воли не могла их остановить.
Сквозь слезы она видела, как смущенный трепет на лице мужчины сменился дрожащим гневом. Его щеки сильно покраснели, а лоб приобрел неприятный пурпурный оттенок. Это чуть не вызвало у нее новый приступ визгливого смеха, и она отвернулась от него, пытаясь сдержаться. Все это было настолько абсурдно, что граничило с безумием, но ей нравилось это чувство больше, чем отчаянный страх, который все еще таился под поверхностью ее смеха.
Она мельком увидела другого мужчину, того, которого она видела с Динарием и незнакомцем. Он сидел на скамье и, насколько она могла судить, плакал, но теперь он смотрел на нее, его руки все еще лежали колыбелью перед лицом. Но сейчас он не плакал. Взгляд, который он бросил, был очень похож на растерянное изумление, которое выразил плохой человек, когда у нее начался приступ безумного смеха.
Что-то ударило ее сбоку по лицу. Боль взорвалась в ее голове и глазу, и она почувствовала вкус крови за секунду до того, как увидела струйки, стекающие на пол с ее губ. Все легкомыслие момента исчезло в одно мгновение, и сокрушительный груз тоски и ужаса умело и мгновенно заполнил вакуум.
“Заткни свой гребаный шлюший рот, сука!” - прорычал мужчина. “Ты думаешь, это чертова шутка?”
Она закрыла лицо одной рукой, когда оттолкнулась от своего бока и выпрямилась. Дрожь вернулась, и ее дыхание стало прерывистым. Она снова увидела его пенис, вялый и еще меньше, чем раньше, выглядывающий из нижнего белья. Но на этот раз это было не смешно. Весь юмор был высосан из ситуации, ужасающее здравомыслие сокрушило ее под ясностью безразличной реальности.
Он собирался причинить ей боль. Сильно обидел ее. Она не думала, что он убьет ее, во всяком случае, намеренно. Ее привела сюда не просто так одна из этих... тварей. Нет, у нее были другие планы. Но это не означало, что от рук этого грязного отброса ее не ожидало чего-то худшего. И одному Богу известно, что он задумал для ее мальчика.
”Ты собираешься вытащить эту черную пизду или мне придется начать копаться в ней?" - спросил он, его тон сочился мерзким намерением.
“П-пожалуйста, сэр”, - начала она, тяжело сглотнув в попытке сохранить свой голос ровным, “не при моем мальчике. Пожалуйста. Он всего лишь—”
Еще одна пощечина по ее лицу, и ее руки инстинктивно прикрыли живот.
Именно тогда что-то щелкнуло у нее в голове. Все утро после удара по голове она пыталась собраться с мыслями. Какое-то время она даже не могла вспомнить имя своего мужа, так что неудивительно, что она забыла еще кое-что. Новый уровень тошноты, казалось, разлился по ее телу при осознании этого, и она посмотрела вниз на руки, прикрывающие ее живот, и драгоценный груз внутри.
“О, Боже мой...” - прошептала она, когда все это вернулось к ней.
Денарий даже не знает, подумала она, когда ее глаза, полные страха и широко раскрытые, снова посмотрели на мужчину, который тянулся к ней. О, Господи, Денарий еще даже не знает!
Его руки схватили ее платье спереди, его кулаки наполнились тканью, и он начал притягивать ее к себе. Мартин снова начал кричать. Марлена смутно осознавала, что она тоже снова кричит. Ужас затопил каждую пору ее тела и сочился наружу, как вязкий гель, покрывая все ее существо. Пока она боролась с мужчиной, она мельком увидела его дикие глаза, темные пеньки во рту и его подпрыгивающий член.
Она больше не была вялой.
“Нет!” - закричала она, когда он подмял ее под себя и начал срывать с нее платье, нижнее белье, бедра. "нет! Нет! НЕТ!”
Раздался влажный удар, и она почувствовала, как он отразился от тела мужчины и проник в нее. Ее крики прекратились. "Мартин" остановился. Хриплое рычание мужчины, лежащего на ней сверху, прекратилось. Затем она посмотрела на него, и его лицо снова превратилось в целующегося двоюродного брата того, что был раньше, который выражал смущенный трепет, пока она смеялась. Но этот был немного другим. Во-первых, его глаза. Они быстро моргали, в уголке каждого из них застряла слеза. Его рот тоже был другим. Там, где раньше оно висело с отвисшей от удивления челюстью, теперь образовалось что-то вроде "о". Слюна начала собираться у основания, готовясь пролиться на его губы, когда одна из его рук ослабила хватку на ее одежде и начала двигаться к затылку.
Он так и не добрался туда.
Раздался еще один влажный удар, на этот раз усиленный тошнотворным хрустом костей, и тело мужчины снова дернулось. Затем его глаза закатились, и он завалился набок. Он сильно ударился виском об угол верхней ступеньки и начал вяло скатываться на ниже.
Глаза Марлены несколько раз моргнули, прикованные к мужчине, затем они посмотрели вверх. Второй мужчина стоял там, тяжело дыша, на его лице отражались ужас и замешательство. В его руках, под побелевшими костяшками пальцев, был большой бронзовый подсвечник. С толстого основания капала кровь.