“О, Боже мой”, - тихо сказал мужчина. “О, Боже мой. О, черт!”
Марлена уже была в движении. Она поднялась на ноги и выхватила подсвечник из рук мужчины. Он не протестовал и не сопротивлялся ей, но продолжал стоять там, уставившись в пространство, повторяя одни и те же слова снова и снова.
”О, Боже мой..."
Марлена спрыгнула с лестницы и, не раздумывая, начала колотить умирающего оружием по голове. Звуки были влажными, сосущими, хлюпающими, хрустящими. Она продолжала причитать. Она не осознавала, что издает что-то вроде рычащего крика, пока голос ее сына, наконец, не прорезался и не заставил ее остановиться, глядя на него, ее лицо было залито кровью.
“Ты поймала его, мама”, - сказал он мягким голосом. “Ты поймала плохого человека”.
Она оглянулась на подсвечник в своей руке, с которого капала кровь, и сразу же отпустила его, отчего он со звоном упал на пол рядом с трупом. Ее руки дрожали, когда она смотрела на них, медленно поворачиваясь по кругу. Мартин подошел к ней, и она обняла его, когда он уткнулся лицом ей в живот, тихо плача.
Рука на ее плече заставила ее подпрыгнуть и с криком обернуться. Это был второй мужчина. Тот, кто только что спас ее. Его лицо было озабоченным и испуганным, но, казалось, в нем также была какая-то цель.
Ее губы задрожали.
“С-спасибо тебе, сах”, - прошептала она. Это было все, что она могла сказать.
Он кивнул, провел рукой по сальным волосам и снова надел шляпу, оглядывая комнату.
“Мы, э-э...” - начал он, казалось, подыскивая слова. “Мы должны доставить вас, ребята, в безопасное место. И я должен отвезти свою семью в безопасное место, чтобы...”
Прямо за дверью церкви раздался взрывной грохот. Она поняла, что слышала голоса, доносящиеся из-за двери, но только сейчас заметила их присутствие. Она посмотрела на дверь, а затем снова на мужчину, который спас ее. На его лице отразилась тревога. Где-то снаружи на улицах раздавался отдаленный рев какой-то мерзости.
“Что происходит?” Марлена умудрилась спросить дрожащим тоном.
Мужчина несколько раз моргнул, все еще глядя на дверь. Она могла слышать еще приглушенные голоса снаружи. Наконец, мужчина повернулся к ней.
“О, чер—”
Дверь разлетелась на части.
29
Квентин бежал по улице в безумном порыве к церкви, когда Ди распахнул дверь. Его ноги засасывало, хлюпало и разбрызгивалось, когда он шел, дождь колол его кожу, как ледяные иглы.
Почти на месте! его разум безумно выл на него. Дрири будет слишком доволен, чтобы убить меня сейчас!
Ди бросил дробовик, который он выхватил у женщины, слишком далеко, и хотя этот физический трюк сбил Квентина с толку, он бледнел по сравнению с мерзостями, которые он видел, снующими по городу и разрывающими Эйвери на части.
Хлюп-хлюп-хлюп.
Ди выхватил оба своих револьвера из-за бедер, отвел курки по обе стороны от плеч и начал маршировать через рваную полость, где мгновение назад была дверь, черный человек, спотыкающийся с отвисшей челюстью и потрясенный, следовал за ним.
Хлюп-хлюп-хлюп-хлюп.
Теперь он был в стороне от грязной улицы, бежал по мокрой траве. Его ноги дважды угрожали выскользнуть из-под него, прежде чем ему удалось удержаться на ногах, и вскоре он снова мчался прочь на полной скорости. Его дыхание было глубоким и резким, сопли пузырились из ноздрей и втягивались обратно с каждым вдохом. Он бежал вверх по склону, теперь не более чем в тридцати ярдах от церкви, и Ди была почти внутри.
"Еще немного ближе, и я буду в пределах досягаемости", - подумал он и нажал на газ.
Двадцать ярдов. Пятнадцать. Он знал, что может опуститься на одно колено и, скорее всего, сделать идеальный выстрел. Ни Ди, ни черный парень еще не заметили его приближения, и за это он был благодарен. То, что он видел, как стрелок сделал в переулке рядом с тюрьмой и отобрал дробовик у женщины, было не тем, с чем у него не было никакого желания сталкиваться лицом к лицу. Хорошая пуля в спину вполне подошла бы, и он тоже не потерял бы из-за этого ни секунды сна. Дрири был бы удовлетворен, и он мог бы пожинать все, что мог предложить этот проклятый маленький городок, как и в любое другое время.
Выстрел просвистел в воздухе слева от него, дважды отразившись эхом от завесы дождя, прежде чем его поглотили дерево и грязь. Он инстинктивно упал на колени и проскользил несколько футов, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Когда, наконец, он остановился, его широко раскрытые глаза увидели зрелище, в которое он почти не мог поверить.
Кровь забрызгала изодранную раму двери в церковь, и Ди прорычал что-то невразумительное, сначала сильно ударившись о пропитанную багрянцем раму, а затем, спотыкаясь, переступил порог в более темное нутро языческого храма. Квентин теперь мог видеть зияющую рану высоко на плече стрелка, и широко раскрытые глаза мужчины метались по сторонам, наконец остановившись на Квентине.
Затем, без изящества или церемоний, Ди упал сначала на колени, затем на лицо с громким стуком внутри церкви.
Лицо Квентина расплылось в благоговейной улыбке, о которой он даже не подозревал, когда оглянулся на соединяющую улицу, откуда был произведен выстрел. Далеко в конце переулка он увидел Дрири и Бонэма, выходящих из-за штабеля ящиков и бочек, репитер в руках Бонэма все еще дымился, несмотря на проливной дождь, охлаждающий раскаленное железо. Он начал поднимать руку, чтобы окликнуть их, когда стена здания рядом с ними разлетелась на части, как будто только что взорвалась пара динамитных шашек. Дерево и стекло полетели во все стороны, а Дрири и Бонэм пригнулись и прикрыли головы, начиная поворачиваться в сторону разрушения. Дрири ударился о грязь и откатился в сторону, в то время как Бонэм повернулся лицом вперед, поднимая винтовку.
Одно из чудовищ карабкалось сквозь разрушения, высоко и широко раскинув щупальца и ноги, злобный, пронзительный рев исходил из окровавленной раны, которая служила ему пастью. Даже с такого расстояния Квентин мог разглядеть сердитый красный глаз, торчащий из кожи бедняги, в котором скрывалась ужасная штука. И... двигался ли этот человек?
Да. Каким-то образом хозяин все еще был жив, хотя и испытывал явные муки, которые, казалось, перекликались со стенаниями проклятых в Аду.
Репитер Бонэма выплюнул пламя и загудел. Мерзость изогнулась от удара, кусок плоти подбросило в воздух, но она наступила. Одна из его ужасных ног, казалось, была ранена выстрелом, так как он, казалось, двигался более лениво, чем остальные. Бонэм отправил еще один заряд рычагом в цель, перенастроив прицел. Дрири уже вскочил на ноги и мчался к церкви, держа в руке своего крошечного Бульдога. Из репитера Бонэма вырвался еще один взрыв, и из ужасного красного глаза мерзости вырвался багровый гель, сопровождаемый воплем, от которого у Квентина застыла кровь. Паучьи лапы твари дико замолотили в воздухе, когда Бонэм, казалось, спокойно вставлял новый патрон в патронник. Дрири приближался, нисколько не замедляясь.
Третий выстрел, казалось, положил конец усилиям твари, но не раньше, чем одна из диких, дергающихся ног ударила Бонэма в грудь и отправила его в полет через улицу, струя крови была видна в течение полсекунды, прежде чем он сильно шлепнулся в грязь. Затем эта штука упала набок и затихла.
Квентин понял, что задерживает дыхание, и судорожный вздох вырвался у него, когда он возобновил дыхание. Он начал подниматься на ноги, поставив одну ногу, собираясь подняться на обе, когда еще три мерзости завернули за угол на улицу позади Дрири и за Бонэмом, а за ними последовала толпа кричащих людей. Были видны ружья и вилы, голоса толпы были не более чем сердитым гулом.