Я взяла Адама Пирса на мушку, прицелилась в живот и выстрелила. Пуля врезалась в пространство рядом с Адамом, и упала на траву, не причинив вреда. Я продолжала стрелять, направляясь к нему. Пистолет выплевывал пули, выстрелы грохотом отдавались в ушах.
Бум. Бум. Бум.
Щелк.
У меня кончились патроны.
Я опустила пистолет. Мы стояли лицом к лицу, Адам и я. Вокруг него трава припала к земле. Он был в магическом кругу — не нарисованном мелом, а созданным третьим глазом Шивы.
— Нулевое пространство, — тихо сказал Адам. — Вы опоздали.
— Почему? Почему, Адам? Тысячи людей погибнут. Неужели тебе все равно? Совершенно все равно?
— Оглянись вокруг, — сказал он. — Видишь все это? Выглядит красиво, но стоит приглядеться внимательнее, и ты увидишь гниль. Здесь все прогнило насквозь.
— О чем ты говоришь?
— Правящие круги, — произнес он. — Их так называемая система правосудия. Правосудие. Что за шутка. Это не правосудие, это — порабощение. Система, созданная для того, чтобы те, кто может, захомутали тех, кто не может. Гниль повсюду. Она в политиках, бизнесменах, и в судах. Это невозможно исправить. Есть только один способ избавиться от нее. Я собираюсь очистить центр города.
— Там внизу, в туннелях, обычные нормальные люди, Адам. Они не имеют никакого отношения к твоему восстанию.
— Наоборот, имеют. — Он смотрел на меня, его глаза были абсолютно ясными. — Они тянут нас назад. Они мешают нам получать то, что по праву наше. Видишь, мы купились на всю эту туфту утилитаризма. Нам вбили в голову, что добро — это то, что приносит пользу большинству. Что ж, мне насрать на большинство. С какой стати меня должны волновать их законы и их нужды? Если у меня есть сила взять и удержать то, что я хочу, я должен быть в состоянии это сделать.
— А если кто-то сильнее заберет его у тебя?
Он развел руки.
— Так тому и быть. Теперь ты врубаешься. Я пролью свет на гниль. Я борец за свободу. Я освобожу нас. Я разрублю цепи.
— Так же, как ты пытался освободить меня от моей семьи?
Он кивнул.
— Я думал, ты поймешь, но ты была не готова. У тебя либо есть сила, либо ее нет, Снежок. Сила — это действие, и сегодня я выбираю действовать. Я превращу это место в пепел, как гнилой лес, и буду наблюдать, как молодая поросль потянется к солнцу. Меня будут помнить.
— Значит, ты это хочешь оставить после себя? Ты хочешь быть тем, кто сжег заживо тысячи людей? Семей? Детей? Прислушайся к себе. Ты не можешь быть этим монстром.
Он поднес палец к губам.
— Ш-ш-ш. Не нужно лишних слов. Вот-вот настанет конец старого мира, и твое место в первом ряду.
Нам не удалось. Мы потерпели жалкую неудачу. Все было кончено. Теперь мы ничего не могли сделать.
— Ты мне нравилась, Снежок, — сказал он. — Жаль, что ты этого так и не увидишь.
Никаких сожалений?
Уговаривать его было бессмысленно.
— Привет, Чокнутый Роган. — Адам сильно растянул «Чокнутый». — Наконец-то мы встретились. Ну, каково тебе быть вторым?
— Невада, — сказал Роган. — Иди сюда.
— Мне почти тебя жаль, приятель, — ухмыльнулся Адам. — У тебя был шанс получить приглашение на вечеринку, но вместо этого твоя собственная кузина сделала из тебя козла отпущения. Боже, вот так непруха.
Чокнутый Роган взял меня за руку и притянул к себе, уводя прочь от Адама.
Мы умрем. Хьюстон сгорит дотла. Все кончено.
— Нечего сказать, Великий и Могучий? Давай же, Бич Мексики! — крикнул Адам. — Смотри на меня, когда я говорю с тобой. Сейчас я поджарю тебе задницу.
Роган взглянул на него.
— Это твоя вечеринка. У тебя на голове диадема. Постарайся вести себя, как гостеприимная хозяйка.
Лицо Адама вспыхнуло.
— Да пошел ты! — Он ткнул в нас указательным пальцем. — Иди нахрен. Идите оба нахрен.
— Ох уж эти нынешние детишки. — Чокнутый Роган покачал головой. — Никаких манер.
Роган остановился посреди лужайки. Я остановилась вместе с ним. Все казалось таким ярким. Деревья были такими изумрудно-зелеными, небо таким голубым. Я могла разглядеть каждую травинку вокруг нас.
— Я не хочу умирать, — прошептала я. Я поняла, что плачу. Мне следовало быть стойкой или сильной, но я могла думать лишь о том, как сильно я люблю жизнь. Я ведь даже пожить толком не успела. Я никогда не увижу, как вырастут мои сестры. Никогда не влюблюсь и не заведу семью. Я даже не смогу как следует попрощаться. Я только чмокнула маму в щеку. Я…