Перед глазами Флоры Дрейтон, вцепившейся влажными ладонями в шелковую подкладку муфты, лица всех присутствующих поплыли в красно-зеленых кругах.
Она не различала лица Чевиота и была только рада этому.
Перед ее глазами стоял лишь мистер Алан Хенли. Мистер Хенли с полуоткрытыми мясистыми губами и выкатившимися глазами был мертвенно-бледен от ужаса. Его коренастая фигура попыталась опереться о трость черного дерева, но он запнулся и едва не упал лицом на стол.
Все окружающее пространство теперь, казалось, заполнял лишь звенящий голос Чевиота.
— И я представлю тому доказательства. Когда три дня тому назад я впервые встретил здесь мистера Хенли (должен признаться, я отнесся к нему с полным доверием), то сразу же отметил, что в нем есть черточки дамского угодника, фата, любителя хорошей пищи и вина. Он явно продвигался по службе и, чувствовалось, хотел взлететь еще выше.
Тогда он, как и сейчас, опирался на тонкую трость черного дерева. Прогулочная трость, заключавшая в себе духовое ружье, которое вы видели в руках сержанта Балмера, была найдена в запертом комоде в доме мистера Хенли, и он никогда не осмеливался приносить ее на службу. Полковник Роуэн, как опытный военный человек и охотник, конечно, сразу же опознает, какой цели должна была служить ее толстая шишковатая ручка.
Три ночи назад, когда я был направлен в дом леди Корк разобраться в деле, которое тогда касалось лишь похищения птичьего корма, он был приглашен сопутствовать мне как стенографист. И не получи он приказания сопутствовать мне, Хенли все равно нашел бы какой-нибудь извинительный предлог составить мне компанию.
— Но последующее развитие событий, о которых может свидетельствовать и леди Дрейтон...
Чевиот на секунду повернулся к Флоре.
Она не могла себе позволить взглянуть на него. У него было холодное выражение лица, а в широко расставленных светло-серых глазах читалась жестокость. Флоре, привыкшей к тихой уютной жизни, озаренной светом газовых светильников, показалось, что словно кто-то сжал ее сердце железными пальцами; нет, она не могла даже взглянуть на него.
Но Чевиот уже отвернулся от нее.
— Когда мы с леди Дрейтон покинули дом, — продолжил он, — мистер Хенли уже сидел верхом. Он, видите ли, должен был поехать перед нами. Но первым делом он остановился у нашего закрытого экипажа. Мельком, пользуясь неярким светом фонаря на облучке, он позволил мне обратить внимание на толстую узловатую трость, на которую он сменил свою тонкую тросточку из черного дерева.
Опознай я в ней духовое оружие, его план рухнул бы с самого начала. Но, откровенно говоря, я ничего не заметил. Да простит мне Бог, ровным счетом ничего! Я ничего не понял, даже когда мне была предоставлена открытая и циничная возможность осмотреть оружие сразу же после убийства.
Но я хочу вернуться к тем минутам, когда он сидел верхом на лошади рядом с каретой леди Дрейтон. Я заметил его странное смущение, как я уже отметил, обильный пот, заливший ему лоб (почему?), когда полковник Роуэн заметил, что на одежде того, кто застрелен выстрелом в упор, должны оставаться следы черного пороха.
Склонившись с седла, мистер Хенли сказал мне: «Будьте очень внимательны, когда говорите с леди Корк. И также с мисс Маргарет Ренфру. То есть, если вам доведется говорить с ней».
Это было первое упоминание имени мисс Маргарет Ренфру. Почему?
Каким образом мистеру Хенли удалось так много узнать о внутреннем распорядке дома леди Корк?! Я заметил, что когда он оказался в нем, то держал себя с почтительностью слуги. Он старался быть как можно незаметнее. Леди Корк не знала его. И мисс Ренфру не подавала виду, что знает его. Но вот что необходимо припомнить... Когда мы с Флорой оказались в доме леди Корк, нас встретила спускавшаяся с лестницы мисс Ренфру. Она была в странном, взвинченном состоянии, в котором было очень трудно разобраться. Но не подлежало сомнению, что оно было достаточно вызывающим — и в то же время стыдливым.
Стоя на лестнице, она с подчеркнутым юмором произнесла несколько выразительных слов. Она адресовала их группе молодых людей, которые, миновав ее, поднялись наверх.
«Какие же они щенки, — сказала мисс Ренфру. — И как они не умеют наслаждаться жизнью! Я предпочитаю мужчину постарше, с опытом!»
Она не смотрела на меня. Нет. Ее глаза, в которых было какое-то странное загадочное выражение, были устремлены куда-то мне за спину. Прошу прощения, леди Дрейтон, но я вынужден просить вас вступить в разговор. Кто стоял за мною на лестнице, сопровождая нас?
Сначала Флора, у которой пересохло во рту и не повиновались губы, не могла вымолвить ни слова. Но она тоже отлично помнила эту сценку на лестнице.