Климов В
Пылай, пылай !
В. КЛИМОВ
"ПЫЛАЙ, ПЫЛАЙ!"
Рассказ
Перевел В. Муравьев
Всю ночь выл, ревел и свистел неистовый ветер. Ухая, он срывал с вековых елей висевшие на них лохматыми гирляндами старые шишки, трепал космы сивых "лешачьих волос".
На опушке леса стояла невысокая, но очень густая ель. Под ее ветвями прятался, как под надежной кровлей, шалаш деда Митрока. В шалаше, покрытом берестой, было всегда тепло и сухо.
На зорьке дождь перестал, небо прояснилось, и только на западе еще висели хлопья рваных облаков. Обессилевший ветер теперь тихо-тихо шептал что-то старой ели - может быть, просил у нее прощения за ночное буйство.
Дед Митрок, лежа на топчане, прислушивался к шуршанию ветра в еловых ветвях. Ему не хотелось вставать, потому что всю ночь ломило в костях и он почти не спал. Так всегда бывало в непогоду. На людях дед Митрок старается держаться бодро, но годы, что ни говори, берут свое. Да, прожить восемьдесят лет - не ложку с медом облизать...
Тр-р-р... - громко застучал на соседней сосне дятел.
- Ишь будильник! - ухмыльнулся старик. - Ладно, встаю, встаю...
Он поднялся и, держась рукой за поясницу, вышел из шалаша. Утреннее солнце слепило деду глаза, пригревало голую макушку и ноющие коленки. Хорошо бы посидеть на солнышке, погреться в его ласковых лучах, но надо посмотреть хозяйство - не наделал ли ветер ночью беды. Плеснув из чуманка* воды на лицо, дед утерся стареньким полотенцем и заковылял на пасеку.
_______________
* Ч у м а н о к - берестяной ковшик.
Ульи стояли на широкой полянке рядами, образуя как бы четыре улочки. Внук деда Митрока, Минька, дал им даже названия: Кипрейная, Ключевая, Куропачий луг, Ромашечник.
Еще издали дед заметил, что ветер повалил один улей, и забегал, захлопотал, приводя все в порядок.
Пока ставил улей, подошло время обеда. Дед Митрок решил подождать Миньку, который еще вчера вечером ушел домой в деревню за луком и редькой. Обещал вернуться к обеду, да вот что-то задержался. А без внука у деда и аппетита нет. Да и что за обед без редьки! Редька с медом - любимая еда деда Митрока. Он постоянно твердит Миньке:
- Ешь, как я, редьку с медом - сто годов проживешь!
А Минька только смеется:
- Я лучше одного меда поем. Он без редьки-то слаще.
- Так-то оно так, а только с редькой полезнее.
- Горькая она, твоя редька, - не сдается внук.
- Горькая? - начинает сердиться дед. - Так ведь с медом! А с медом и старый лапоть проглотишь...
"Что-то не идет мой Минька, - сокрушенно вздохнул старик. - Ну да ладно, пока сенцо в валки сгребу..."
Плохая нынче трава - редкая да низкая. Зима стояла бесснежная; весной земля оголилась на две недели раньше срока. А тут, как на грех, похолодало, и потом до самого сенокоса дождей не было. В сухое лето хорошей травы не жди. Вот и пришлось деду Митроку собирать сено для своей Пеструшки чуть ли не по травинке.
Дед Митрок сперва литовкой косил, да уж больно быстро она тупится, потому что трава нынче и в росу жесткая, а днем - ну прямо проволока. Тогда наладил он старую горбушу, что висела в сарае, на всякий случай. Хорошая горбуша, острая, словно бритва, да не по годам деду кланяться траве в пояс. И он брался за литовку, а горбушей орудовал Минька. Всю траву по кустам выкосил, повытаскивал ее на поляну, а как высохла - к стогу подгреб. В самую жару, когда деду становилось невмоготу и он отсиживался в холодочке, Минька не бросал грабель, спешил, чтобы сено дождем не попортило, - очень уж трудно оно досталось.
Хоть и плохая нынче трава, а у пасечника уже стоят три стога сена. И все три как на картинке - ровные, плотные, ни одна капля дождя внутрь не просочится.
День был жаркий; солнце, ясное и желтое, как медовые соты, висело над головой.
"Не будет дождя, - решил старик. - А раз так, значит, можно и отдохнуть".
Он сел на хрустящее сено, отбросил в сторону самодельную войлочную шляпу и, вытащив из-за пояса большой ситцевый платок, вытер голову, блестевшую от пота. Потом с прищелком открыл табакерку, достал щепоть табаку, но тут до него донесся крик:
- Э-эй!..
- Минька кричит! - обрадовался старик. - Явился!
Минька бежал уже по поляне что есть силы и что-то кричал, размахивая холщовой сумкой, но старик не мог разобрать слов.
- Эка орет, ровно заблудился, - недовольно проворчал он.
Минька, с трудом переводя дух, подбежал к деду и бросил сумку на землю. В его маленьких, быстрых, как у ящерки, глазах застыл испуг.
- Человека убило!..
Дед Митрок по-молодому вскочил на ноги.