Мой контроль сходит на нет. Я чувствую, как он разбивается вдребезги. Я в считанных секундах от того, чтобы схватить ее за бедра, притянуть к себе и потереться своей увеличивающейся эрекцией о ее совершенную попку.
Куколка выпрямляется после того, как застилает кровать, и пальцами расчесывает свои волосы. Это ничего не меняет. Они по-прежнему в диком беспорядке и выглядят так, будто она недавно кого-то или что-то объезжала. Ее пухлые губки умоляют о поцелуе, а ее чертовски короткие шортики и обтягивающий топик настолько тонкие, что я бы мог разорвать их на две половинки без каких-либо усилий.
О, а какие вещи я бы мог проделать с ее гребаным телом.
Эти ноги. Эта задница. Черт, я хочу, чтобы мое лицо оказалось прямо…
— Черт.
Я мысленно бью себя по роже.
— Что? — говорит она и смотрит на меня, как на сумасшедшего. Возможно, так оно и есть.
— Просто тащи свою задницу вниз.
— Хорошо. Блин. Могу я, по крайней мере, сначала воспользоваться уборной?
На секунду оглядев ее тело сверху донизу и встретив ее рассерженный взгляд, я коротко киваю.
Затем, когда она проходит мимо меня, я вспоминаю о незапертой двери. Схватив ее за плечо, я спрашиваю:
— Ты не закрыла дверь на ночь?
Ее взгляд перемещается от моей хватки на ее руке к моему лицу. Сегодня синий цвет в ее глазах, кажется, занимает доминирующее положение. Она пытается вырвать свою руку из моего захвата, но лишь вынуждает меня держать ее еще крепче.
— Да, не закрыла. Но это не то, что…
Я рычу. Угу… как пещерный человек. Мои пальцы еще сильнее сжимают ее руку.
Ее брови сходятся вместе, и она слабеет под моей хваткой.
— Ты делаешь мне больно.
— Я что, не ясно выразился? Они не трогают тебя, а ты не трогаешь их. Это и к Дозеру относится. Иначе, какого хрена ты здесь вытворяешь?
Она смахивает волосы со своего лица и смотрит на меня с негодованием.
— Думаешь, что раскусил меня, так? А что, другой причины здесь быть не может, а? Вдруг… Знаешь что?
Эта фальшивая и невинная оболочка, которая была на ней, когда она сюда приехала, исчезает. Улетучивается. Настоящая Тыковка, Куколка, кем бы она ни была… предстает передо мной во всей своей красе. И будь я проклят, если это не столько меня злит, сколько чертовски сильно возбуждает.
— Что?
— Вещи не всегда только черные и белые.
— В моем мире они именно такие.
Пока не появилась ты, — добавляет мое подсознание.
— Тогда твой мир — отстой, — огрызается она.
Да, Куколка. Он такой. Но я не произношу эти слова вслух. Вместо этого, я наклоняюсь к ней и тычу пальцем ей в лицо.
— В последний раз я предупреждают тебя следить за этим гребаным ртом. Переодевайся и спускайся, мать твою, вниз.
***
Сидя между Гусом и Дозером, я поглощаю свой завтрак. Я до сих пор взвинчен после посещения комнаты Дозера.
— Это блины? Или фрисби? — спрашивает Таз у сидящего через два стула от него Боди.
— Не будь мудаком, — шипит Дозер. Тыковке он говорит: — Они прекрасно получились, детка.
Таз поднимает блин.
— Они пахнут как… скипидар.
Он обнюхивает его, а затем какую-то долю секунды раскручивает его на кончике вилки, после чего швыряет блин в Боди.
Боди вскакивает со стула.
— Чё за херня?
Уис Кид, наш новенький кандидат, надрывается от смеха.
С растерянным и удрученным видом Тыковка говорит:
— Я использовала ту же смесь…
Её взгляд задерживается на Тазе.
— Не беспокойся об этом, детка, — Дозер тянется к ней и гладит её по руке.
Он лжёт. Блины на вкус как дерьмо. Словно кто-то решил, что было бы неплохо добавить в них уксус. Полагаю, это проделки Таза, судя по выражению её лица.
— Прекращайте, чёрт бы вас побрал. Вы, парни, уберете это дерьмо, — ругает Дозер Таза, Боди и Уиса, который только что к ним присоединился.
— Они не будут это убирать. Не их работа, — заявляю я.
— Она не будет за ними убирать, раз они ведут себя как придурки.
Таз встряхивает волосами и проводит по ним рукой, вынимая из них остатки пищи. Он усмехается.
— Мы — гребаные байкеры. Мы всегда придурки.
— Если ей с этим не справиться, она знает, где дверь, — добавляю я.
— Не пори чушь, — рычит Дозер.
Гус уходит из комнаты один. По кислому выражению его лица я сразу могу определить, что он злится. Скорее всего, либо вчера вечером, либо сегодня утром, он и Лил в очередной раз поругались. Эти двое либо вместе, либо порознь.
— Зацени, что Таз попросил меня сделать, мужик.
Все головы поворачиваются в сторону Уиса. Он вытаскивает что-то похожее на календарь.
— Это — обратный отсчет, — говорит Таз.
Уис объясняет:
— Ну, знаешь, как на Рождество, только это — обратный отсчет Тыковки.
Одну за другой, он листает страницы, на каждой из которых изображена девушка. На некоторых она голая, на одной она в нижнем белье, на другой в бикини, а на последней фотке она в обтягивающем, разорванном черном платье и верхом на «Харлее». Уису нравится возиться с техникой, похоже, это он отфотошопил каждое изображение и подставил везде лицо Куколки.
Гриз бормочет о том, что у него нет даже такого тыквенного пирога, а ведь ему он очень нравится.
— Ты, мать твою, издеваешься, — Дозер встает и пытается забрать календарь, но Таз не выпускает его из своей хватки.
Парни не скупятся на пошлые комментарии в адрес каждой фотографии.
Куколка стоит на месте и наблюдает. На ее лице нет абсолютно никаких эмоций. Календарь Уиса Кида и летящие со всех сторон комментарии являются наглядной демонстрацией того, на что она подписалась.
Ничего не могу с собой поделать, мне любопытно, как она к этому относится.
— Могу я его посмотреть? — нерешительно спрашивает она.
Парни умолкают, а Таз старается понять ее реакцию.
— Я не порву его. Клянусь, — произносит она.
Таз осторожно передает календарь ей. Он ухмыляется, пока она пролистывает страницы.
Все парни наблюдают за ней.
Наконец, она указывает на ту фотку, где на ней кружевной голубой лифчик и трусики.
— Красиво. Мне идет голубой цвет, и подвязки мне нравятся. Впрочем, желтое бикини тоже неплохо смотрится.
Мой член подскакивает так, словно он в тренировочном лагере для новобранцев и его внимание только что привлекли.
Я бы все отдал, чтобы увидеть ее в гребаном желтом бикини. От этой картинки, промелькнувшей в моей голове, мои джинсы в определенном месте все невыносимо сдавливают.
Боди обращается к Уису.
— Похоже, нам предстоит сделать кое-какие покупки.
Я встаю и убираюсь из комнаты к чертовой матери, потому что, если я сейчас не уйду, все заметят, какой эффект оказывает на меня эта девчонка. Заметят, что я не могу здраво мыслить или нормально функционировать, пока она рядом. Заметят, что я чертовски сильно возбуждаюсь от одного ее вида. Заметят, что я хочу расквасить им всем рожи, чтоб они не смели даже пялиться на сексуальные картинки с ней, обработанные в фотошопе.
***
Моя рука замирает на дверной ручке, когда я слышу приглушенный голос Куколки за приоткрытой дверью.
— Вот так. Продолжай. Все хорошо. Засунь его внутрь. Он поместится.
Стиснув зубы, я готов открыть дверь и обрушить весь свой гнев на нее и на того, кто там с ней.
— Ладно, думаю, это — всё. Что теперь? — спрашивает Птичка.
Смех. Куколки.
— Теперь поверни эту ручку, в зависимости от величины загрузки.
— Хм.
— Не думаю, что ты сможешь засунуть туда что-нибудь еще, так что я бы сказала, что это полная загрузка. Если она только наполовину заполнена, значит выбирай средний режим, а если ты стираешь только пару предметов, то используй низкий режим.