— Не-а. И не передумаю. Но я дам клубу знать, что мы столкнулись друг с другом. Не где-нибудь, а именно здесь. Гусу (прим. Goose (англ.) — гусь, простак) будет очень интересно узнать, что ты по-прежнему выслеживаешь меня. По-прежнему беспокоишь меня.
— Удачное совпадение, не более того.
— Конечно, — дерзко отвечает она.
Кивнув подбородком в мою сторону, он спрашивает:
— Кузина, да?
Он смотрит на неё с сомнением.
Не глядя на меня, она отвечает:
— Да. Это Тыковка. Она приехала из Джорджии.
Я стараюсь не съежиться при имени «Тыковка» и подыграть той лжи, которую она ему наплела.
Продев большие пальцы за свой пояс, он спрашивает:
— Правда…? И ты встречаешь ее в продуктивном магазине.
— Откуда тебе знать, что я встречаю её здесь, если только ты не следишь за мной?
— Просто предположение.
Он усмехается и подмигивает мне.
Она чуть ощутимо дергает меня за руку.
— Давай же, Тыковка. Я сказала Гусу, что вернусь в клуб через час. Не могу дождаться, когда познакомлю тебя с парнями. Дэвис, давай, по возможности, избегать таких встреч.
Мы на полпути к выходу из прохода, когда он кричит мне вслед.
— Эй, Тыковка?
Мы обе напрягаемся. Я зажмуриваюсь, но понимаю, что это не плод моего воображения. Он повторяет моё прозвище.
— Ты ведь Тыковка, верно?
Мой пульс учащается, а руки начинают дрожать.
Я оборачиваюсь.
— Да. Меня так зовут из-за цвета волос.
Я заправляю выбившуюся прядь за ухо.
Его тёмные глаза прищуриваются при взгляде на моё лицо.
— В следующий раз смотри, куда идёшь, ладно? Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь получил травму, не так ли?
Я улавливаю изменения в его голосе и замечаю, что его правая рука лежит на пистолете. Его дерзкая улыбка превращается в коварную ухмылку.
Рука Лили напряженно сжимает мою руку, и она тянет меня дальше по проходу.
— Козёл продажный, — бормочет она себе под нос, пока мы увеличиваем расстояние между нами и копом.
Я сопротивляюсь приступу головокружения и подступающей тошноте. Мне нужно добраться до какого-нибудь тихого местечка, где я смогу взять себя в руки.
Через пару секунд я выдавливаю:
— Мне нужно найти уборную. Кажется, меня сейчас стошнит.
— Хорошо, дорогая. Тебе туда, — она указывает направо. С потолка свисает знак, подтверждая информацию о том, куда мне следует идти. — Я пока найду своего друга Рига (прим. Rigor (англ.) — суровость, безжалостность), чтоб он удостоверился, что офицер Дэвис соблюдает дистанцию. Хорошо?
— Хорошо.
Она протягивает руку.
— Дай мне их, я за них заплачу.
Я отдаю ей все, что у меня в руках и поворачиваюсь, но девушка останавливает меня, положив руку мне на плечо.
— Слушай, если тебе нужно скрыться или место, чтобы перекантоваться какое-то время, я могу забрать тебя туда, где Дэвис не сможет тебя достать, — я энергично киваю. Она смотрит на длинные очереди у касс, хмурится и говорит: — Возможно, я немного задержусь, но я очень скоро найду тебя, хорошо?
Я бегу в уборную.
Распахнув дверь туалета, я устремляюсь к ближайшей кабинке и делаю это как раз вовремя. Колени скользят по холодной твёрдой плитке пола, лицо зависает над унитазом всего лишь на мгновение, после чего меня начинает выворачивать наизнанку. Я опираюсь ладонью о стену для равновесия, хотя, если честно, сейчас я совершенно точно неуравновешенна.
Слишком близко.
Это было чертовски близко. И дело не только в моём безумном забеге до туалета.
Выражение лица Дэвиса. Он узнал меня. Может быть, он ещё не успел сложить два плюс два, но я не сомневаюсь, что сложит… всему своё время.
Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь избавиться от тошноты и картинок в голове. На которых я закована в наручники. На которых я гляжу из-за решётки. На которых я одета в оранжевый комбинезон.
С моей свободой покончено. Мой таинственный сад заменен на железную клетку, и лишь Бог знает, как долго я в ней просижу.
Я глубоко вздыхаю и заставляю себя успокоиться, чтобы остановить тошноту. Затем беру туалетную бумагу и вытираю лицо.
Среди ряда умывальников я выбираю последний и плескаю холодной водой себе на лицо. Это помогает. Немного. Я смотрю в зеркало, пока капли воды стекают с моего подбородка. Устремляю взгляд к закрытой двери, и в животе все скручивается в узел. Внезапно комната туалета кажется меньше, бежевые стены словно приближаются, а закрытая металлическая дверь становится больше, чем несколько минут назад. Я зажмуриваюсь. Не думай об этом.
Когда я снова открываю глаза, я стараюсь не фокусироваться на комнате. Вместо этого, я опускаю взгляд на ужасные шрамы на своих запястьях. Они неровные и, хотя вызваны одной конкретной причиной, они отличаются друг от друга. Небольшая травма, которую мне нанес Уорнер.
Позади меня со скрипом открывается дверь. В комнату врываются шумы переполненного покупателями магазина. Мой взгляд перемещается, я смотрю мимо своего зеркального отражения. По моей спине пробегает неприятная дрожь, и каждая мышца в моём теле напрягается.
— Эмбер Ди Пирс (прим. Ember (англ.) — уголек), — срывается с губ офицера Дэвиса моё имя. То самое, которое указано в моём свидетельстве о рождении. Щелчок замка звучит как выстрел оружия, когда он открывает кобуру, а затем раздается глухой топот ботинок о кафельный пол, когда он шагает ко мне.
Я сканирую окружающее меня пространство. Все чувства обостряются, и я ищу любую возможность сбежать или спрятаться. Только вот некуда. Заключенная в тесное пространство, загнанная в угол надвигающимся на меня хищником — не то, что я хотела бы испытать вновь.
В мгновение ока мужчина оказывается у меня за спиной, его карие глаза встречаются с моими глазами в зеркале. Светильник над зеркалом освещает пот под линией волос на его лбу.
— Департамент полиции Сан-Диего давно тебя ищет. Уверен, они были бы рады узнать, что ты цела и невредима, живёшь с Лили и её бандой преступников.
Я крепко стискиваю зубы и цепляюсь за край столешницы так, словно моя жизнь зависит от неё. Я могла бы убежать, но не делаю этого. Я быстрая. Но не настолько.
Злобно брошенные им последние слова наводят меня на мысль, что, возможно, у него какие-то тёрки с парнями, с которыми связалась Лили. Отрицание моей связи с ними может стать самым умным принятым мной решением.
— Я… Я не её кузина. Я только что познакомилась с ней. Я не связана ни с ней, ни с ними.
Он внимательно разглядывает моё лицо.
— Она вернётся за тобой?
Я подавляю панику. Не понимаю, какое это имеет отношение к ней.
— Она сказала, что вернётся, — затем я задаю самый важный вопрос. — Ты… арестуешь меня?
Такое чувство, что проходит вечность, прежде чем он отвечает.
— Возможно, нам удастся прийти к соглашению.
Крошечные волоски на моей шее встают дыбом.
— Что ты имеешь в виду? — вокруг его рта появляются морщинки, когда он улыбается, и меня пробирает нервная дрожь. Живот сводит от спазма. — Что? Секс?
Он качает головой. Уголок его рта приподнимается в зловещей ухмылке.
— Не то, чтобы я не заинтересован, но мне нужно нечто большее, чем минет или быстрый перепих, милая.
Меня накрывает волной облегчения. Затем я понимаю, что мне нечего ему дать, и я признаюсь ему в этом.
— Мне больше нечего тебе предложить.
— Не совсем так. Если Лили возьмёт тебя с собой, ты можешь оказаться для меня очень полезной.
Я не понимаю его замысла.
— Куда, по-твоему мнению, она меня возьмёт?
— Когда-нибудь слышала о «Предвестниках Хаоса»?
— Где это? — спрашиваю я.
— Не где, а кто, — он отводит волосы с моего плеча, и я вздрагиваю от его прикосновения. — Они — байкеры. Их притон не так далеко отсюда, — коп указывает в сторону двери. — Парень Лили состоит в их рядах. Настоящий отморозок, как и все остальные. Мы говорим об убийцах, наркоторговцах и контрабандистах. Они отмывают деньги в местном казино. Только предложи, и если это незаконно, они берутся за дело. Они считают, что владеют всем и всеми. Они не церемонятся с людьми, которые переходят им дорогу.