— Так в чем дело? — спросил я.
— Все плохо, — относительно успокаиваясь, начал Харди, — хреново все, платить придется этой Vist'е. Мы ее официальное название использовали и сами под этим подписались, чтоб ему провалиться. Это все ты — комната, комната, пылающая.
Я вспомнил наш разговор с Бобби, состоявшийся на фоне незабвенной неаполитанской помойки, вспомнил о той статье «Сколько заплатили Крису Харди», вспомнил парня-хакера, и игру, о которой мне приходилось уже слышать немало, и которая, кажется, на сей раз грозила обрести вполне конкретные очертания.
— А почему ты контракт не изучил как следует, — отвечая ему также резко, — ты все сваливаешь на чужую голову, я виноват, Микки виноват. А ты куда смотрел?
— Это не мое дело читать эти долбаные бумаги, я ему плачу, чтобы он их на ощупь проверял, с этими компаниями только отвернись, обязательно нож в спину, а уж это мне Даншен подсунул, сволочь…
— Не думаю, что он так глуп, как ты полагаешь, может у него, и спросим в чем дело?
— Да пошел он! — Крис махнул рукой и повалился в кресло, — сам все решу.
— Давай найдем эту корпорацию, поедем в JT, спросим, мне говорили, что их главный офис в Америке, может они откликнуться, а нет, так съездим туда, а?
— Да как мы съездим, Тэн, — закричал он, — мы не можем никуда выехать из-за полиции, они нас не выпустят, как будто нарочно нас к стене приперли!
Я совсем забыл, что и я, и он не могли покинуть пределы страны, пока шло расследование, мы находились под постоянным контролем и не должны были исчезать из виду. Действительно нас приперли к стене.
— А большая сумма, которую надо выплатить?
— Еще бы, почти половина от всех продаж, концертов, записей, со всего 40 %, они небось, думают, что все от их названия тащатся, а не от нашей музыки.
— Ну, может доверим кому-нибудь, Джимми, например, он знает об этом, он же тоже пострадает, как и все остальные.
— Да, я ему позвонил, он даже заикаться начал от такой новости.
— А может в суд подать, сказать, что контракт подменили?
— Нет, это не дело, неизвестно на кого подавать, я ведь сам подписал в присутствии адвоката и группа, все привыкли, что Флан нам все обеспечивает, и подмахнули. Хотя постой, Пэт, он дотошный, он его читал, сейчас спросим.
Крис схватил телефон со стола и набрал номер ударника.
— Привет, слушай тебе все рассказали? — спросил Крис, — нет? Ну потом поясню, ты мне скажи там в контракте был этот пункт о процентах для корпорации, никто ее и в глаза не видел? Нет, не было, ты уверен, точно? А ты это подтвердишь, да, почему? Ты же говоришь, видел. Да ну тебя к черту, потом договорим.
Крис бросил телефон на стол, на его лице было выражение досады и гнева, не находивших выхода.
— Влипли мы, Тэн, — сказал наконец, — не отвертеться, ладно выплатим им эту сумму, пусть Микки считает сколько и занимается этим.
— А может доберемся до этой Висты, я что не понимаю, каким образом они хотят снять с нас эти деньги посредством другой компании, какое они отношение к ним имеют?
— Да, так бывает, это трюк такой, по закону такие штуки как-то проделывают, только, по-моему, берут меньше за это, ну, у них игра эта, видно, раскрученная, вот и заломили. Черт, лучше было не называть его так.
Он посидел молча, затем подошел к бару и налил нам обоим выпить.
— Я на допросе был, у Хайнца.
— И что он там спрашивал, тоже привязался?
— Про все, где жил, когда, с кем, что Генри делал, с кем встречался.
— А ты что?
— Я отвечал, говорил только по делу.
— Правду? — Крис спросил это не без тревоги.
— Практически, да, но он о тебе, о нас, то есть, спрашивал, газеты, наверное, просматривал.
— Ну и?
— Я сказал, что это ложь, что нас просто грязью поливают, и про Генри, когда он спросил спал я с ним или нет.
— Что прямо так и спросил? — глаза Криса расширились от изумления, — ему-то какое дело?
— Генри убили, вот он теперь и копается во всем, они ведь думают, что это мы, ты или я, это сделали.
Мы молча выпили, и Крис отправился к Микки в соседнюю комнату, продолжать терроризировать несчастного адвоката. Мне было уже все равно. Казалось, весь мир возмутился против нас, я понимал, что как бы ни была велика сумма подлежащая выплате, как бы ни было это неприятно, все это было только началом какого-то другого еще более страшного и опасного разбирательства, в которое нас постепенно втягивала чья-то злая воля, а теперь я в этом не сомневался, и больше всего боялся потерять чувство реальности, а вместе с ним и рассудок, просто сойти с ума.