— Я не ослышался, ты занимаешься боксом, — переспросил я с искренним интересом.
— Ну, да, а что тут такого, удар у меня что надо, вот, — она размахнулась сжатой в кулак рукой.
— Да, впечатляет, — согласился я, — а музыку какую слушаешь?
— Вообще-то все подряд, но больше всех «Ацтеков». Ты Криса Харди знаешь?
Я выпрямился и посмотрел на нее в упор.
— Немного.
— Ну и зря, это настоящий рок, не сопли там какие-нибудь. И потом он красивый, спроси любую девчонку.
— А у тебя есть его последний альбом? — спросил я, боясь, что она заметит мое волнение, но Виола, казалось, была настолько прямолинейна и неподозрительна, что ничего подобного мне не угрожало.
— Конечно, «Пирамиды». - подтвердила она, — я тебе его дам, только надо ко мне зайти домой. Ты не будешь допивать? — спросила она, указав на мой стакан.
— Нет, возьми, если хочешь.
— Спасибо. — она, не моргнув глазом, выпила мое пиво и сказала решительно:
— Пойдем, я дам тебе «Пирамиды». Я тут недалеко живу.
Перспектива заходить к ней в гости меня не радовала. Я и так явно опаздывал до прихода Генри.
— Нет не сегодня, — возразил я, — спасибо тебе за приглашение, но я им воспользуюсь как-нибудь потом. А диск оставь у Барнса. Я его послушаю и верну ему.
Она заметно опечалилась и сказала разочарованным голосом:
— Тогда я тут на автобус сяду.
Мы вышли из паба и направились к остановке.
— Можно я тебе свой телефон дам, — спросила она, — не хочу навязываться, но вдруг тебе захочется куда-нибудь сходить. Жалко, сейчас «Ацтеки» не дают концертов, а то я бы тебя пригласила. Я согласился взять ее телефон, она написала его на листе, вырванном из тетради и, сунув мне его в руку, побежала на остановку.
Подошел автобус. Она встала на вторую ступеньку и махала мне рукой, пока не закрылись двери.
В отсутствие Генри я постоянно слушаю «Пирамиды». Музыка не без изъяна, но и не без достоинств, удивляет только вокал Харди. У него потрясающий голос, способный выразить все, что только можно придумать от глубочайшей ненависти, до самых тончайших оттенком печали и одиночества. Видимо, он вполне безумен, как все, кто вращается в этом чертовом колесе. Я вспоминаю его приезд накануне нового года и до сих пор не понимаю, что его принесло.
Ни одна поисковая система не выдает мне сведений о Chambre Ardente. А между тем, я нигде не могу достать телефон Торна. Тюрьма — заведение закрытое. Я уснул около полудня, когда Хэлен отправилась в магазин за покупками, и вдруг ясно услышал, как чей-то голос произнес:
«Томас, всему виною Пылающая комната». Я вскочил с дивана, полагая, что Хэлен уже вернулась, но никого не было. Через минуту в дверь позвонили. Это была Хэлен.
Она прошла на кухню и вывалила на стол сумки с продуктами. Я прошел за ней и сел, наблюдая, как она разбирает продукты.
— Я вам купила ананас, господин Марлоу, — сказала она, демонстрируя мне это чудо природы, — будете сейчас пробовать или убрать в холодильник? Да что это с вами, вас как будто в воду опустили.
— Ничего Хэлен, — возразил я, — положите ананас в холодильник.
Она занялась приготовлением обеда, а я вернулся в комнату, и опять лег на диван. В дверь снова позвонили. По счастью, Хэлен на кухне звонка не услышала. Я говорю, по счастью, потому что на пороге стояла Виола. Я онемел, когда ее увидел.
— Ты откуда? — спросил я, инстинктивно загораживая вход в дом.
— А что? — спросила она весело, — Хорошо я выгляжу?
Я внимательно осмотрел ее с ног до головы. Она была в длинной юбке с разрезами, в своей неизменной белой куртке на меху и причесана а ля балерина. Бусинку из ноздри она вынула.
— Отлично, — сказал я, — что ты хочешь?
— Не сердись Стэн, я следила за тобой, всего один раз, когда ты взял диск у Барнса, мне очень хотелось узнать, где ты живешь. — прохныкала она извиняющимся тоном. — Ты не сердишься?
— Сержусь, — ответил я, безумно боясь, что Хэлен выйдет с кухни и застанет меня за этим разговором. — Говори скорее, что случилось.
— Ничего особенного. Хочу пригласить тебя на концерт. «Ацтеки» дают концерт, пойдешь? У меня билеты уже есть.
— Конечно. — не задумываясь, ответил я. — А теперь уходи быстрее. Всю информацию оставь у Барнса.
— А что, у тебя жена есть? — спросила она с явной тревогой, что ее подозрения подтвердятся.
— Нет у меня никакой жены, я совершенно свободен, но все не просто, поэтому беги отсюда и больше не вздумай являться.