— Бобби, я тебя больше не задерживаю.
После чего он стиснул мое плечо и повел меня к лифту.
В лифте он не смотрел на меня, продолжая курить. Я молчал, чтобы не вызвать бурю, раньше, чем мы окажемся наедине без свидетелей. Он не говоря ни слова, втащил меня в гостиную и толкнул в кресло. Я сел, постепенно приходя в себя.
Крис потушил сигарету и наклонился ко мне.
— Ну как подружка, Стэн, хорошо развлекся? — спросил он, дотрагиваясь горячей рукой до моей щеки.
— Перестань, — возразил я, с трудом выдерживая его взгляд, — она же ребенок.
— Да, я забыл, — глухо продолжал он, — извини, ты же любишь ученик-учитель, или как там еще, да?
Я промолчал.
— С папашей не вышло, — продолжал он, — ты решил с дочкой. Ты помнишь нашу клятву?
— Я все помню, Крис, я не могу сейчас тебе это разъяснять, ты дурак.
— Да, я знаю, — сказал он, наклонясь ко мне совсем близко, — я кретин, мне до тебя далеко. Я после тебя девок не трахал. Не сложилось как-то.
— Ну и зря, — сказал я, начиная злиться и чувствуя, что готов довести его до полного бешенства.
— Да, зря, — согласился он, — ты прав.
Он молча смотрел на меня, а я сидел, закрыв глаза.
— Прикури сигарету, пожалуйста, — попросил я наконец.
Он послушно выполнил мою просьбу и протянул мне сигарету, я затянулся, а он сел на подлокотник кресла.
— Ты не правильно все понял, — начал я, — Виола девочка, я к ней и пальцем не притронусь, мне ее жаль, она в тебя влюблена и в меня, матери она, видно, не нужна, она все время одна, я ей должен был про отца рассказать.
— И что, рассказал?
— Да, но наверное напрасно, не стоило этого делать, она еще мала, чтобы с такими вещами сталкиваться.
— Что ты о ней так беспокоишься?
— Я ей обещал, что ты с ней познакомишься. Не хотелось бы ее обманывать.
— Даже не рассчитывай. Я этих девок сопливых навидался, блевать от них тянет.
— Нет, она не такая, она ничего не хочет, только познакомиться, Крис.
Харди встал и покачал головой с таким упорством, что я понял, спорить бесполезно.
— Не хочешь, черт с тобой, — согласился я. — Ты меня извини, я тоже не могу все время здесь торчать. Я хотел побыть один. Ты меня понимаешь.
Крис присел передо мной на корточки.
— Понимаю, малыш, — сказал он с таким страданием в голосе, что я опустил глаза.
— Мы в бильярд сыграли, она заказала «Черную магию». Я проиграл.
Харди улыбнулся.
— Я для вас напишу песни, — сказал я, чувствуя, что должен хоть как-то искупить свою вину, — все, что захочешь.
Крис смотрел на меня, не переставая улыбаться. Наконец он поднялся сам и вытянул меня с кресла, мы прошли в ванную.
— Мы с тобой на следующей неделе в Лос-Анджелес летим, — сказал он, включая воду.
— Значит разрешили все-таки? — спросил, не веря в нашу удачу.
— А то как же, тебе надо будет подписаться там, ну что обязуешься вернуться, — отозвался он.
Когда я погрузился в горячую воду, кровь с дикой силой хлынула мне в голову. Я был в том состоянии, которое возникает у человека от безграничной усталости и сопровождается абсолютной невозможностью сконцентрироваться на чем-либо, кроме ощущения своего собственного бессилия. Неужели Хайнц оставит меня в покое? Я не мог в это поверить, Инфернальный детектив, казалось, был приставлен ко мне до судного дня, чтобы вечно задавать мне на все лады один и тот же вопрос: «Вы испытывали сексуальное влечение к господину Харди?». Да, я испытывал к нему неудержимое влечение, я жаждал его, как самое запретное и драгоценное, что мог только себе вообразить.
Крис лежал на постели в темноте. Я лег рядом и подумал о том, что Хайнц в сущности был не так уж далек от истины, когда сказал мне, что имеет право задавать любые вопросы, которые сочтет необходимыми. Священник, врач и слуга правосудия облечены полномочиями выворачивать наизнанку человеческую душу. Решись я исповедаться, мне пришлось бы говорить обо всем, что я скрывал даже от самого себя. Я желал его так сильно, как позволительно желать только Бога. Когда я шел по улице, сопротивляясь ледяному ветру и собственному малодушию, меня вела страсть, я не мог даже помыслить себе, что через час или два после этого я не буду прикасаться к его разгоряченному телу, не буду стонать от невыносимого предчувствия обладания, сжимая его руки в судорожном стремлении отдаваться и брать до полного изнеможения.
— Я познакомлюсь с твоей девчонкой, если ты этого хочешь, — тихо сказал он, поглаживая меня по спине, — что угодно, Тэн, только будь со мной, я думал, что у меня крыша съехала, а потом пройдет, но сегодня я понял, что я ничего не могу без тебя, — его рука скользнула ниже — хочешь меня? Скажи, Тэн, — он прижался ко мне всем телом. — Сядь на него, я знаю, тебе нравиться.