Крис собрался уходить, включили лампы. В желтом свете торшера Джимми поразило то выражение неуверенности и растерянности, которое он видел на лице своего друга всего раз или два в жизни. У него даже сердце сжалось, так больно и странно было наблюдать эту гримасу на лице самоуверенного и наглого Криса.
— Слушай, Джим, — вдруг спросил его Харди, уже стоя в прихожей. — Я и вправду такой кретин?
— Нет, ты что спятил? — Джимми потряс приятеля за плечо. — ты самый классный парень в этом городе.
Крис бледно улыбнулся.
— Не знаю. Вот он думает, что я просто тупой пижон и, наверное, он прав.
И с этими словами Крис вышел, оставив Джимми в глубоком недоумении и расстройстве.
Дневник Стэнфорда Марлоу
Генри сегодня был явно не в духе. Все началось с того, что он разбудил меня в четыре утра. Ему нужна была очередная схема, я попросил его подождать до утра, но он злобно возразил:
— Меня ждут. Кажется, мы по-хорошему договорились, что я не должен повторять дважды.
Он ушел, хлопнув дверью, а я продолжал лежать и думать, о том, почему я собственно вообще должен слушать его и бегать, как пес, по первому его зову. Меня охватил безумный приступ ярости, захотелось разбить что-нибудь, но под рукой оказался только будильник. Я его швырнул вслед закрывшей двери и он, ударившись о стену, пронзительно зазвонил. Затем он затих. Наступила полная тишина, я чувствовал, что не могу заставить себя воспринять необходимость как необходимость, я воспринимал ее как досадную помеху, поскольку все мои мысли заняты предстоящей встречей. Я помнил (и как я мог бы забыть об этом!), что сегодня вечером должен встретиться с Крисом. А мне этого делать не хотелось. У меня перед глазами вставал облик этого странного представителя мира массовой культуры, и меня удручала необходимость выполнить обещание. Зачем я согласился на эту встречу? На мой взгляд, то, с чем я столкнулся при нашем знакомстве, предлагало мне поставить аккуратный крест на том, чтобы идти прямым путем. Идти было некуда, стена была непробиваема, я отдавал себе отчет в том, что этот Харди неуправляем, да я и не умею манипулировать людьми даже в целях их собственной безопасности. И все же я знал, что приду, я знал это также свято, как и то, что Генри в данный момент отсчитывает последние минуты, прежде чем подняться ко мне и устроить скандал.
Я встал, оделся, сошел вниз и застал его сидящим за столом с какими-то бумагами, он даже не повернулся, а только махнул рукой в сторону полки, где лежали материалы, которым мне следовало придать внушительный вид. Мне на память пришло высказывание одного моего приятеля из академии: «Ты и представить себе не можешь, как опустился Х, он дизайнерит какую-то газетенку христианско-демократической партии!». Теперь я мог с полной уверенностью сказать, что я опустился значительно ниже.
— Не копайся, — повелительным тоном сказал Генри, следя за моими вялыми движениями, — быстрее делай, быстрее.
Я принялся за работу и на какое-то время забыл обо всем, кроме моей вожделенной графики. Генри встал со своего места, подошел ко мне и стал из-за моей спины наблюдать за происходящим. Я никогда не мог спокойно выносить эту ситуацию, но на этот раз даже не попросил его отойти. Мне было все равно, не знаю только, уже или еще.
— Ты должен сделать сегодня еще кое-что, — произнес он, положив мне руку на плечо. — Но считать будешь сам, я не успеваю.
— Ты же знаешь, я в этом плохо разбираюсь, — ответил я.
— Ничего посмотришь образец, он не сильно отличается. В библиотеке на S*** есть книга «Аспекты северных узлов», где-то у меня телефон был. Там свободный доступ.
— Он отошел к столу поискать записную книжку.
— Нет, нету, — отозвался он, — значит, закажешь на месте.
Затем он вышел из комнаты и вернулся через некоторое время с двумя бокалами коньяка.
— За удачу, Тэн, — сказал он, поставив бокал передо мной и похлопав меня по плечу.
— Это что-то очень крупное, — довольно равнодушно поинтересовался я, имея ввиду его нынешнее предприятие.
— Крупнее не бывает.