Мы встретились с Виолой. Я повел ее в кафе, о котором она мне говорила, что мечтает там поесть пиццу. Пицца, как выяснилось, была очень вкусной. Я радовался, видя, как она с аппетитом поглощает кусок за куском. И, наконец, я достал перстень и положил его перед ней на стол.
— Это мне — воскликнула она в полном восторге, — какой красивый. Это, правда, перстень Криса. Это он его тебе дал?
— Да, собственноручно, — подтвердил я.
— А можно мне с ним тоже познакомиться?
— Когда-нибудь, я думаю, это станет возможным.
Виола немедленно надела перстень на указательный палец левой руки.
— А что это за камень? — спросила она, восхищенно наблюдая, как переливаются кроваво красные отсветы.
— Это гранат. Камень человечества и камень посвященных. Надевая его, следует сказать «Я есть».
— А что значит «я есть»?
— Это значит, что нет небытия, ты есть и ты — это ты.
Я видел, что такое объяснение смутило Виолу.
— Я хотела рассказать тебе, что у нас в школе случилось.
— Что-нибудь серьезное, — я приготовился выслушать какую-нибудь обыденную подростковую историю.
— У нас один парень на прошлой неделе умер. От внутреннего кровоизлияния. Я его знала, его Кен звали, он даже за мной ухаживал, но он был такой странный, даже сумасшедший, его ничего, кроме компьютера, не интересовало. Он из старших классов. Говорят, когда его в больницу привезли, он все о каком-то коде в игре говорил. «Я вошел, я вошел» повторял, как ненормальный. Ему операцию хотели делать, но не успели, он очень быстро умер.
У меня дыхание перехватило. Я взмолился к Виоле вспомнить еще что-нибудь из этой истории.
— Ну, хотя бы что за игра, он ее не называл?
— Да я-то откуда знаю, я же там не была. Какая-то комната, я еще подумала, что это на что-то похоже, погоди.
Он задумалась, прижав кулачок ко лбу.
— Ну да точно, это я про альбом «Ацтеков» слышала, и игра тоже так называлась — Chambre Ardente.
Я зашел в Интернет-кафе, простившись с Виолой. В своем ящике я обнаружил предсмертную записку несчастного хакера. «Нашел телефон Торна 237–908. Взломал код CA, жду от них ответа».
Я вернулся домой совершенно разбитый, Генри лежал на диване и читал газету.
— Тебе не нужны деньги? — спросил он меня.
— Нет, — ответил я и сел на пол, привалившись к стене.
— Мы совсем стали чужими друг другу, — с некоторой горечью заметил он. — Я раньше неправильно себя вел, Тэн, ты меня извини.
— Это неважно, — возразил я, — что было, то было.
— Я думаю, что скоро мы отсюда уедем, и наша дружба восстановится. Я жду хорошего гонорара, мы сможем купить дом не в этом захолустье, а где-нибудь на море. Ты будешь рисовать, ты ведь всегда хотел рисовать.
— Ты сказал скоро, когда? — попытался я уточнить дату.
— Я думаю до конца этого года, я знаю, ты взял у меня из стола свои документы, еще давно, я и сам считаю, что ты правильно сделал. Только будь осторожен, они ведь поддельные.
3
Стэн увидел его как только вышел из магазина — подмышкой зажат альбом Дюрера, в руках две книги. Крис сидел на мотоцикле, припаркованном у тротуара и мечтательно смотрел в небо, на нем была неброская черная кожаная куртка, вытертая на сгибах, линялые джинсы и тяжелые армейские ботинки, волосы зачесаны в хвост, никто из прохожих не обращал на него внимания. «Наверное, его узнают только по красному костюму или еще каким-нибудь сценическим прикидам», — подумал Стэн. Он не секунды не сомневался, что Крис ждет именно его, и не знал, хочет он уклониться от этой встречи или нет. Музыкант пробуждал в нем какое-то весьма странное чувство. Это ощущение было почти мучительным — острое притяжение рядом с безумным желанием бежать хоть на край света, только бы больше никогда не видеть этого человека. Стэн остановился на секунду в замешательстве, граничившим почти со слабоумием, его просто раздирало напополам. Крис увидел его и помахал рукой.
— Привет! — воскликнул он радостно. — Иди сюда!
Стэн пошел. После позавчерашней пьянки в беседке и последовавшей за ней дискотеки, он плохо понимал, как нужно относиться к Крису и как Крис относиться к нему. Похоже то, что казалось самому Стэну унизительным проявлением слабости, для Криса было просто досадным недоразумением, которому он не собирался придавать большого значения.