— Ты хотел бросить меня, да? — спросил Крис все с тем же ужасающим спокойствием, с мертвым спокойствием урагана, которой затаивается на мгновение перед тем, как обрушить тонны воды на крохотный приморский городок.
— Прости, — пролепетал Стэн, которого повергало в сокрушительное безумие прижавшееся к нему пылающее тело. — прости, я виноват.
— Если бы ты меня бросил, я бы тебя убил, — прошептал Крис хрипло и впился ему в губы. Несколько минут в полном бреду Стэн отвечал на поцелуи, потом оторвавшись от его жадного рта, прильнул губами к шее, там, где ожесточенно билась под кожей кровь, Крис застонал, запрокинув голову. Через минуту Стэн стоял перед ним на коленях. Ему так же страстно, как и любви, хотелось унижения, хотелось загладить свою вину любой ценой, сделать все, что угодно, позволить Крису обращаться с собой, как с рабом, как с вещью, только бы стереть те часы унизительного и терпеливого ожидания, который пришлось пережить его другу. Когда язычок молнии на джинсах рок-музыканта пополз вниз, Крис опять застонал, только уже громче.
Хватило его всего на несколько минут. Стэн, забывший обо всем за своим занятием, почувствовал, что его берут за плечи, поднимают вверх, и Крис легко подхватил его на руки. Стэн снова поразился тому, насколько силен был музыкант, что совершенно не вязалось в представлении Стэна с его гибкой поджарой фигурой. Уложив его на постель, Крис принялся быстро раздеваться, приказав севшим от вожделения голосом:
— Снимай эти тряпки, я не могу больше.
Стэн стал судорожно снимать с себя одежду, трясущиеся руки не слушались его, поэтому Крис просто вытряхнул его из узких джинсов и, швырнув на кровать, подмял под себя. Несмотря на этот чудовищный огонь, в котором плавилось все тело, каким-то оставшимся ясным кусочком сознания, Стэн подумал, что Крис словно читает его мысли, он владел своим любовником грубо и нетерпеливо, но при этом Стэн ощущал, что в этом есть такая страсть и нежность, такое желание доставить ему удовольствие, что он даже не представлял, что его можно так любить. Бедра Криса сжимали его бедра, музыкант сидел на нем верхом, упираясь в плечи ладонями и вскрикивал от каждого движения. Когда Стэн уже изнемогал, извиваясь под ним, весь в поту, Крис наклонился к его уху:
— Будешь еще меня обманывать, говори, — прохрипел он.
— Нет, нет, пожалуйста. — простонал Стэн, он готов был сейчас пообещать ему все, что угодно, только бы это не кончалось никогда, от наслаждения и сладкого унижения у него голова шла кругом. — ну же, давай!
Крис навалился на него всем телом и, когда неиспытанное доселе наслаждение прокатилось по телу Стэна густой, горячей волной, сильнее и превыше этого было ощущение полного слияния, абсолютного единства, выходить из которого было горше, чем младенцу из сна перед рождением, словно он разрывал собственную кожу, обнажая нервы и мускулы.
— Я не сделал тебе больно? — тихо спросил Крис несколько минут спустя.
Стэн помотал головой, все так же прижимаясь к нему, он не испытывал не малейшего желания отрываться от этой смуглой кожи, имевший терпкий привкус горького меда.
— Может, налить тебе выпить?
— Нет. Просто полежи со мной.
Они лежали в гаснущем свете дня, и Стэн чувствовал, как рука Криса перебирает его волосы, накручивая на палец короткие пряди. Потом Крис нашарил на тумбочке сигареты, прикурил одну и дал Стэну затянуться. И снова это жуткое слияние, словно игла, пронзило сердце Марлоу. «Я не могу, — подумал он, закрыв глаза и вдыхая дым, — я ничего не могу с этим поделать. Все что угодно, но я с ним останусь».
Ночь продолжалась, словно в диком бреду, никогда столь ненасытные желания не терзали Стэна, у него было ощущение, что и его тело, и его сердце вышли из спячки, в которую были погружены много лет.
В какой-то момент он пошел в ванную, но только включил воду, как в дверях появился Крис, который даже не потрудился ничего на себя накинуть.
— Я не могу, — сказал музыкант жалко и отчаянно, пожирая его глазами, — Я ничего не могу с этим сделать.
Эта жуткая простота, с которой Крис произнес главную мысль, не оставлявшую Стэна ни на минуту, словно поставила точку на всех его метаниях.
— Я тоже. — сказал он тихо. — Иди сюда.
Фрагмент записей, вырванный из дневника, случайно обнаруженный впоследствии и сохраненный Крисом Харди: