— Черт, — тихо проговорил Крис, застегивая джинсы, — не понимаю что такое, ты даже не трахаешь меня, ты меня заставляешь перестать быть собой что ли, Тэн. — Он нежно поцеловал меня и прижал мою голову к своей груди. — Я всегда так думал раз-два и готово, ничего особенного, но с тобой все изменилось. Я не хочу тебя отпускать ни днем, ни ночью. Мы должны жить вместе.
Он произнес это «должны» с такой убежденностью, как будто от него зависели все судьбы мира.
Мы вышли из кафе поздно ночью. Решили идти переулками к тому месту, где нас ждал верный Бобби. Свернув в какую-то подворотню, чтобы срезать путь, мы услышали отчаянные женские вопли. Мы помчались на крик, и увидели двух парней вцепившихся в девушку лет семнадцати. Крис, не медля ни минуты, вмешался, схватив одного из них и двинув его со всей силы о каменную стену, но тот вырвался и вдвоем они, выпустив свою жертву, накинулись на моего друга.
«Вот дьявол!» — подумал я и присоединился к этой невоздержанной компании со свойственной мне в экстремальных ситуациях невменяемостью, развернув одного из противников и заехав ему по физиономии кулаком так основательно, что он не удержался на ногах, но зато я тут же получил в поддых от его напарника. Крис, видимо, придерживаясь рыцарского правила не бить лежачего, уже с озверением отделывал его никак не желавшего успокоиться приятеля. Девушка, оцепенев от ужаса, наблюдала за этой свалкой. В конце концов, оба убрались с той быстротой, которая обеспечивала им сохранность их способности двигаться. Крис подошел к девушке, прижимавшей руки к груди и смотревшей на него с отчаянной беспомощностью.
— Ты «Ацтеков» любишь? — спросил он ее неожиданно, хриплым голосом, отирая разбитые губы.
— Очень, — пролепетала она.
— Ну, так я тебе на память автограф дам, тебе повезло, что мы тут мимо шли. Давай бумагу и ручку.
Девушка, отбрасывая с лица растрепанные белокурые волосы, начала судорожно рыться в сумке.
— Вот, — она протянула Крису ручку и тетрадку дрожащей рукой.
— Учишься где-нибудь? — поинтересовался он, с любопытством листая тетрадь.
— Да, в колледже архитектурном, — подтвердила она, готовая разрыдаться.
— Молодец, — сказал он и расписался на обложке тетради, — приходи на концерт. Может тебя проводить?
— Я здесь живу, вот тут подъезд, — он указала рукой на открытый вход.
— Ну, смотри, — заметил мой друг, — Пошли, Тэн.
Я кивнул девице и мы направились в сторону улицы В***, где стояла машина.
— Теперь, небось, напишут, что ты ходишь по темным подворотням с каким-то юнцом и заступаешься за несчастных женщин, — ехидно сказал я.
— А ты молодец, — с одобрением ответил Крис, — я думал, ты не полезешь.
— Ты полагал, что я смотреть буду?
— Ну, черт тебя знает, а ты парень что надо, — он обнял меня за талию.
Мы сели в машину и всю ночь катались по городу, держась за руки и прижавшись друг к другу, как две школьницы. Бобби непрестанно курил и рассказывал нам анекдоты. Я был безмерно, до одурения счастлив в ту ночь, большего я и пожелать не мог.
Генри не спрашивает меня, где я пропадаю. Он весь поглощен собственными заботами. Это утешительно. Так что в конце концов я практически поселился в квартире на F***. Крис приезжал каждый вечер после репетиции.
Но в последние дни я ждал его в машине, пока он был в студии. Бобби обычно молчит, но тут он как-то сказал мне:
— Крис в прекрасной форме, но только голову совсем потерял, — меня поразила простота, с которой он произнес это.
— Вы его осуждаете, — поинтересовался я.
— Ни в коем случае, только не попадайтесь на глаза репортерам, — на том разговор и кончился.
Мы предаемся ненасытному ажиотажу, в котором, однако, есть сладость, отсутствовавшая во всех прочих моих отношениях. У Криса необычный неподдающийся классификации темперамент, смесь нежности и агрессивности, о которой так мечтают женщины, по большей части, не умея ценить ни первое, ни второе. Но каждый раз я чувствую ужасную усталость. И подозреваю, что ее причина не только в пристрастии моего друга к тому, чтобы доводить и себя и меня до состояния, когда слишком большое желание становится слишком горьким на вкус. Он этого не замечает и даже во сне не дает мне освободится из его объятий. А меня мучает страх. Я предчувствую взрыв и думаю, что буду расплачиваться и за себя и за него.