Я перестал опасаться, что он вдруг передумает, только когда мы сели наконец в самолет. Айрон сопровождал нас, Бобби улетел днем раньше, чтобы решить проблему с машиной и мотоциклом, которым Крис продолжает непрерывно бредить, уверяя меня, что он ни за что не откажет себе в удовольствии еще раз пережить наш опыт с поездкой в замок. Все предприятие сохраняется в строжайшем секрете ото всех, включая и ребят из группы, за исключением Джимми. Ему, вероятно, хотелось бы к нам присоединиться, но, похоже, Крис был против категорически.
Климат Средиземноморья располагает ко всему, чему угодно, но только не к мрачным мыслям. Мы сошли с самолета практически налегке, взяли только самое необходимое. Меня постоянно терзал безумный страх, за себя и за моего друга. Как всякий человек, который ни днем, ни ночью не забывает о том, что его преследуют, я бы предпочел самое безлюдное место на белом свете любому шикарному отелю.
Бобби ждал нас с машиной, он был явно рад тому, что все так сложилось. Стояла жара, толпы курсирующих во всех направлениях туристов были настолько поглощены собственными проблемами, что я имел все основания полагать, что двое просто одетых друзей с неприметным багажом не произведут ни на кого никакого впечатления.
Уже в машине Крис открыл бутылку вина и заставил меня выпить половину. Я пребывал в настолько расслабленном состоянии, что даже не мог вспомнить, когда мне доводилось в последний раз чувствовать себя так свободно и счастливо. Выжженные солнцем пейзажи казались мне странным чарующим сном, хрупким и грозящим мгновенно рассыпаться в пыль при одном единственном неосторожном движении.
— Скоро будут горы, — пояснил Харди, — жить будем в горах, Бобби, не забывай, нам нужна жратва.
— Все на месте, — отозвался Бобби.
Мы въезжали в самую прелестную и малолюдную область острова-курорта, край гор, сосен и аккуратных двухэтажных домиков, утопающих в зелени и цветах. Я не мог пожаловаться на то, что моя жизнь была бедна путешествиями, моя семья выезжала отдыхать дважды в год, причем каждый раз в новое место, остальные впечатления я приобрел за время поездок с Генри, но только сейчас я понял, что значит поездка к морю, когда рядом с тобой находится тот, кого ты мечтаешь видеть днем и ночью и не делить ни с кем.
Харди обычно относившийся с полным безразличием ко всему, что мелькало за окном машины, на этот раз был в ударе, он яростно сжимал мою руку, и беспрерывно требовал, чтобы я обратил внимание то на крест на вершине, то на отвесные стены гор, то на старушку, мирно сидящую на крыльце с шитьем в руках, это был восторг ребенка, избалованного и испорченного, но беспредельно доверчивого и романтичного.
— Если я разорюсь к чертовой матери, — заметил он патетически, ибо при его состоянии этого фактически не могло случиться, — все брошу и поселюсь здесь с тобой, и не надо ничего, а? — он посмотрел на меня вопрошающе.
— Это вряд ли случится, — возразил я.
— А вдруг? — в его глазах сверкнул огонек безумия, — ты меня не бросишь?
— Конечно, нет — ответил я, ни на минуту не сомневаясь в собственной искренности.
— Слышь, Бобби, он мне дал обещание, — неожиданно подключил Крис к нашей беседе шофера.
— Не сомневаюсь, — спокойно ответил Бобби.
Мы катили все выше и выше, вверх по горному серпантину, я присматривался с любопытством, в некоторых местах дома, казалось, просто висели над пропастью. Это был какой-то нетронутый рай на земле, пленяющая душу архаика, простая и умиротворяющая. Жившие тут люди, вероятно, и понятия не имели, что один из здешних домов принадлежит отвязной мировой знаменитости. А знаменитость продолжала настаивать:
— Тэн, ты мне слово дал, я тебе припомню.
Я не мог сдержать улыбки.
— Ты сначала разорись, а потом поговорим, — ответил я.
— А что очень может быть, — задумчиво протянул Харди. — Этот контракт с JC music, какое-то дерьмо, неустойка бешеная в случае прекращения записи, да еще эти концерты, турне, условия просто кабальные, хуже не придумаешь. Это все Даншен меня уговаривал, а Джимми ему подвякивал, да мол, ничего страшного, справимся. Конечно, он-то справиться, а все неприятности на мою задницу.
— А что за контракт? — поинтересовался я.