— Пойдем купаться, — предложил он и сбросил с себя майку с очередным афоризмом, на сей раз настолько выразительным и лаконичным, что в намерениях ее владельца сомнений не оставалось. Мы разделись и, как были голые, пустились вплавь наперегонки. Крис плавает отлично, я значительно хуже, но в отличие от него я способен преодолевать любые расстояния. Вода, окутывавшая мое тело, была теплой, как парное молоко, я вспомнил признание моего друга о том, что он видит себя во сне плавающим в огне, но это был не огонь, это была стихия более благосклонная к слабой природе человеческой. Харди плыл все дальше и дальше от берега к одиноко высившейся черной скале метрах в трехстах от берега. Я не пытался догнать его, мне было достаточно того, что он находился здесь в море со мной и над нами обоими простиралось только бескрайне высокое небо, чистый, бледно-голубой простор. Только теперь я понял насколько я на самом деле, как выражается Крис, «вошел в штопор» и перестал замечать саму ткань жизни, радоваться всему, что меня окружает. Я плыл вслед за ним, и в голову мне пришла странная мысль, как мог быть он демоном огня и не бояться воды? Я усмехнулся, удивившись нелепости собственных рассуждений, а Харди уже, достигнув назначенного места, выбрался на камни и сидел на них, по всей видимости, наблюдая за мной с искренним торжеством. Я приближался медленно, но упорно, и, глядя на моего друга, примостившего на выступе скалы, голого с мокрыми длинными волосами, думал о том, что все же в нем было что-то совершенно не свойственное не только нормальному человеку с его комплексами и принципами, но и вообще человеку, в нем было что-то невыразимо архаичное, дикое, нечто присущее существам, населявшим землю задолго до того, как ее унаследовал род человеческий. Меня охватило страстное желание нарисовать его таким, именно таким и только таким, настоящим Крисом Харди, не понимавшим, чем он сам является и зачем пришел в этот мир, и, как ни странно, отданным этому миру, как редкий бесценный подарок, оценить по достоинству который могли лишь единицы, если не вообще только его нянька, телохранитель и шофер в одном лице, старина Бобби, относившийся к нему с необыкновенной терпимостью и симпатией.
— Плывешь, как бревно, — проконстатировал он со смехом, подавая мне руку, когда я наконец подплыл к скале, — воды ты не чувствуешь, надо с ней слиться, понимаешь, как будто у тебя тела нет.
— Ты что, инструктором по плаванию подрабатываешь, — не выдержал я в обиде на его замечание.
— Я бы мог, — с обычной самоуверенностью ответил он.
Я сел рядом с ним на камень. Солнечные лучи мгновенно испаряли влагу с кожи. Становилось невыносимо жарко на этой открытой скале под палящим солнцем. Крис провел рукой по лбу и взглянул на меня. Где-то вдалеке по шоссе катил туристический автобус. Мне сделалось не просто смешно, я начал хохотать, как безумный, до слез, ничего более чудовищного и абсурдного, чем происходящее, и вообразить себе было нельзя. Знаменитый, скандально знаменитый вокалист группы «Ацтеки» Крис Харди сидел на камне голым посреди моря, а рядом с ним в таком же точно виде сидел недоучка из манчестерского университета, сбежавший из дома четыре года назад. Харди блаженно улыбался и смотрел на легкие волны, набегавшие у наших ног. Казалось, он не нуждался больше ни в каких удовольствиях и напрочь забыл о том, что помимо нас с ним существует еще что-то. И вдруг он вскочил и бросился в воду с иступленным криком:
— Догоняй, Тэн.
Повинуясь безотчетному инстинкту соперничества, я последовал его примеру, мы плыли назад к берегу.
Выйдя из воды и одевшись, мы посмотрели друг на друга и невольно улыбнулись.
— Покатаемся, тут очень круто, можно гонять, сколько хочешь, я первое время сюда приезжал ради этого, специально, — сказал Крис, подводя мотоцикл, и занимая свое место.
Я тоже сел.
— Ну, обними меня, я этого хочу, — сказал он, — помнишь как в Замке, никогда этого не забуду.
— Почему? — спросил я, торопясь услышать ответ до того, как врубится шум мотора.
— Я об этом думал, не знаю, — пояснил он, готовясь сорваться с места, — когда ты стоял передо мной, как полный придурок, я решил, что ты боишься ко мне прикоснуться.
— Я не боялся, — возразил я, — я просто никогда на мотоцикле не ездил, и потом, я понятия не имел что это положено.