— А вы саму игру видели? — спросил я.
— Да, видал пару раз, захватывает, конечно, у меня у сестры сынишка все время с ней возится, один компьютер сломал, теперь за другой принялся. А Крис правильно свой альбом назвал, название уже раскрученное, теперь еще больше ажиотажа будет. Вот, глядите, уже пишут об этом, — он пошарил рукой на соседнем сидении впереди и достал какую-то газету.
Я взял ее и увидел заголовок «Плагиат или сколько заплатили Крису Харди». В статье черным по белому была прописана мысль о том, что Харди является агентом корпорации и заключил с ней договор по поводу популяризации их продукта таким несколько нетрадиционным способом. Дальше говорилось о том, что альбом на самом деле слабый, а голос певца уже не тот, что пять лет назад и что сознание своей деградации и толкнуло его на эту нечестную взаимную рекламную акцию.
— А почему же «Vista» молчит, почему не напечатают опровержение, в суд не подадут? — с возмущением начал я допрос Бобби.
— Да им это на руку, это Крис один на один, а за ними целая организация. — пояснил он.
— Да, но это же клевета, я знаю, откуда это название, это я подал ему идею так назвать его! — воскликнул я вне себя от гнева.
— Вы? — изумился Бобби, — вот не ожидал!
— Послушайте, я вам расскажу, как было дело, — начал я откровенностью, отвечая на откровенность — я…
— Да ну что вы, — остановил он меня, — я вам верю, даже не беспокойтесь.
— Ну, как знаете, — с досадой осекся я.
Он отвернулся, завел машину, и мы поехали.
Фотографии попали в газеты. Это чудовищно. Я попытался объяснить Крису, что меня могут арестовать, но он сказал, что все это ерунда и все равно моего имени никто не знает, и не узнает никогда, что он об этом позаботиться, и прочую чепуху. Завтра мы должны лететь в Мадрид. Что за нелепая ситуация. Крис полон сил и оптимизма, ему все это кажется не стоящим внимания, потому что его концерты более, чем успешны, а меня он не отпускает ни на шаг от себя.
Бессмысленно вдаваться в подробности всего, что случилось, даже вспоминая об этом, я не испытываю ничего, кроме тошноты. Пожалуй, еще стыда, не знаю, понимает ли это Харди, сидя у моей постели третью ночь подряд. Хорошо, что он не спрашивает меня, почему я решился на эту глупость, а это было глупо и смешно. Последнее особенно отвратительно. Я еще сожалел об этом, сожалел, как о неудачной попытке освободиться.
Скандал медленно, но непрерывно катит свои волны по всем популярным журналам, странно, что еще в телепрограммах о нем не упомянули, вероятно, ждут, пока он не достигнет своего предела, все связи с появлением в продаже альбома «Ацтеков». Мне не понятно, почему до сих пор на мою физиономию не обратили внимание те, кому следовало это сделать в первую очередь, может быть, историю из-за смерти Томаса замяли, и больше никто не интересуется ее подробностями. Если это так, то я мог бы вернуться в Манчестер, хотя бы увидеть родителей и сестру, иногда мне кажется, что и они меня забыли.
Ни одна живая душа не знает об этом дневнике, мне даже любопытно, чтобы сказал Крис, если бы обнаружил его, скорее всего он бы не стал читать, ему это все кажется скучным и ненужным, но, наверняка, ему бы не понравилось, что я с такой рассудочностью излагаю здесь все детали наших отношений, он ужасно романтичен, этого только слепой не заметит. Я даже полагаю, что он всерьез воспринял мои рассуждения о комнате, только потому, что в его глазах это многообещающее приключение.
По моей просьбе мы после возвращения стали жить вдали от города, в результате ему надоело ездить в студию за пятьдесят километров, и он всем предложил переселиться в собственный дом со студией, по счастью, огромный, пока идет окончательная запись «Пылающей комнаты». А музыка получилась действительно отличная, я правда категорически против ее вытягивания на «должный уровень» за счет компьютерной обработки, но Крис говорит, что без этого сейчас не делается ни одна вещь.
Поначалу толпа народу, хотя все они и живут в одной части дома, а мы — в другой, меня серьезно угнетала. Но потом мне это даже начало нравиться.
С ними приятно работать. Джимми, что называется, человек моего круга, очень открытый, но явно с комплексом несостоявшегося интеллигента. Читает Гибсона и страдает от того, что никак не может привыкнуть к его стилю. Патрик, которого все зовут Крошка Пэтти, замечательный тип, весь в себе и постоянно ест сладкое. Он привез с собой вагон шоколада и постоянно норовит всех угостить, причем запивает его виски. Непонятно, как в эту компанию попал Арчи, у которого жена, двое детей и четыре собаки. Он выглядит, как постоянно борющийся с наступающим хаосом криминала горе-полицейский, очень добродушный, но требовательный. Все их записи превращаются в сплошной цирк, в который я, как ни странно, вписался довольно удачно.