— Тогда идем, — он залпом выпил стакан Мартини, и предложил моей сестре руку, помогая ей подняться из-за стола. Я смотрел на них с удовольствием, пожалуй это было самое чистое и возвышенное удовольствие в моей жизни, не омраченное абсолютно ничем.
Они пошли чуть впереди, о чем-то весело разговаривая, а мы с Бобби, несшим в руках чашку кофе, чуть отстали.
Крис был просто в ударе. Он построил всех, кого можно, чтобы в глазах Сью все выглядело идеально. Я сам впервые услышал полную версию «Черной магии» и был потрясен тем, что сумел сделать мой друг с моими плохо поддающимися вокальной обработке словами. Это в прямом смысле было волшебство, волшебство его голоса, музыки, то напряженной и дикой, то вдруг переливающейся и легкой как воздух, Сью сидела на стуле в полном восторге, слушая и следя за каждым движением Криса. «Он демон, — подумал я, — он действительно способен околдовать и свести с ума любого». Довольный Арчи стоял за спинкой стула моей сестры и гордо улыбался. Все хитро переглядывались, а Джимми, закончив играть, подошел ко мне и спросил, разрешу ли я ему пригласить Сью в кафе, просто потому что он не может не пообщаться с такой прелестной девушкой. Я рассмеялся и сказал, что это невозможно, что она уезжает и должна вернуться в гостиницу и выспаться как следует после всего, что ей пришлось пережить за этот день.
Около девяти вечера мы все трое сели в кадиллак, и Бобби повез нас в гостиницу, где остановилась Сью. Она чувствовала себя прекрасно и время от времени пожимала мне руку и поглядывала на Харди. Подъехав к месту, где нам следовало проститься, мы все трое вышли из машины, я взял чемодан Сью.
— Спасибо, — с нескрываемой радостью сказал моя сестра Крису, — это было так здорово, просто чудесно.
— Не стоит благодарности, — с неотразимым пижонством ответил Харди, — еще немного и мне придется разрезать мое сердце пополам.
Сью рассмеялась этой шутке без всякой обиды, и потрепала меня по щеке.
— Тэн, ты слышал?
Я покраснел, так как только может краснеть человек в столь двусмысленной ситуации.
— Когда выйдет ваш клип? — спросила она, обращаясь к нам обоим.
— Уже скоро, — сказал Крис, — осталось только начать и кончить, но это нам ничего не стоит.
— Я очень хочу его увидеть, — сказала Сью, — даже если мне запретят на это смотреть, я достану его тайно.
— Я тебе пришлю его, — пообещал я.
Подходило время прощаться.
— Мне пора, — печально заметила моя сестра.
— До встречи, — сказал Харди и поцеловал ее в щеку, от чего она покрылась румянцем смущения. Но выглядела при этом весьма довольной.
Крис достал пачку сигарет и остался курить и ждать меня около машины, А я отправился проводить Сью до дверей ее номера. Уже в лифте, она обняла меня за шею и воскликнула,
— Господи, Тэн, если бы я знала какой он, я бы никогда так не говорила, он действительно удивительный человек.
Ее слова затронули самые скрытые струны моей души. Втайне я всегда доверял ее отношению к людям, и, если ей кто-то искренне нравился, я был уверен в этом человеке как в самом себе. Мы вышли из лифта, прошли по коридору и остановились перед дверью. Сью повернула ключ в замке, мы вошли в комнату. Она зажгла ночник. Я поставил на стол перед зеркалом ее чемодан.
— А зачем ты брала его с собой, Сью? — спросил я о багаже, только сейчас задавшись вопросом, почему он таскала эту тяжесть, вместо того, чтобы оставить ее в гостинице.
— Сейчас узнаешь, — она открыла чемодан и вынула оттуда папку, набитую мои рисунками, давними, хорошими, отличными, неудачными, вероятно, это было все, что ей удалось разыскать дома. — Тебе они пригодятся, а я так не хочу с ними расставаться.
Я взял папку и покачал головой.
— Что ты скажешь дома? — спросил я.
— Я все расскажу маме, всю правду как есть, она поймет меня, мы все это сохраним втайне от отца, а письмо я не буду отдавать, мы его переубедим.
— Нет, Сью, — возразил я, — ты отдашь письмо, это необходимо. Он должен прочитать его. Ты мне клянешься?
Похоже, ее расстроило мое требование, но она с ним все же смирилась.
Она села на постель и, распустив волосы, начала их расчесывать. Я смотрел на нее и с тоской думал, что, вероятно, никогда не смогу уже нарисовать ее такой, моей любимой, дорогой сестренкой, моей Сью, я чувствовал сердцем, что это была наша с ней последняя встреча. Я, как зачарованный, следил за ее движениями.
— Знаешь, я все хотела у тебя спросить, — сказала она вдруг очень внимательно посмотрев на меня, — а почему этот ваш альбом называется «Пылающая комната»?