— Надо ехать снимать клип. — с неохотой сообщил Крис. — уже на этой неделе. А у нас еще конь не валялся, я даже не придумал, где. С Джимми толку никакого, он даже и думать об этом не хочет. У Арчи Шейла опять беременна, он в это время может делать только то, что ему скажут, а Крошку я как послушаю, заикаться начинаю. И так скандал вокруг, а он еще хочет хрен знает что туда понапихать. Мне Даншен клипмейкера предлагал, так я с ним вчера виделся. Знаешь, такой, совершенно педерастрического вида парень, волосы дыбом, в носу серьга, и смотрит меня, как кот на сметану, ну после этих статей, сам понимаешь, все пидоры этого города мои.
Стэн хихикнул. Крис посмотрел на него свирепо и продолжал.
— Ну он мне начал такое предлагать, что я понял, он решил за мой счет рекламу сделать, мол Крис Харди теперь гей, педерасты всех стран, присоединяйтесь, — Стэн давился от смеха, слушая яростный спич приятеля, — Тоже мне нашел, Дану Интернешенал, достал он меня, потом еще в конце намекать стал, что, мол, если я с ним пересплю, у него лучше получиться, он так лучше «осознает мою истинную суть», видишь ли. Я бы ему показал свою суть, честное слово, только морду ему было бить жалко, его же соплей перешибешь. Ну, я ему вежливо объяснил, что спать с ним не собираюсь. И самое главное, послать его тоже нельзя, он сейчас самый крутой клипмейкер. Я, конечно, с ним договорился, что позвоню, когда решу, но время-то поджимает, в субботу истекает срок контракта… — Крис прервался и посмотрел на Бобби, который вернулся с подносом, на котором было кофе и три корзиночки с бегилами. Стэн взял свой, с ростбифом, и, разломив пополам, начал есть.
— Слушай, Крис, — сказал он с набитым ртом, — Я, кажется, придумал, где можно его снять.
— Ну?
— В Замке, — ответил Стэн, удовлетворенно наблюдая, как у Криса от внезапного понимания расширяются глаза.
— Тэн, — прошептал Харди, — Тэн, ты гений, Бобби, ты слышал?
— Отличная идея. — невозмутимо прихлебывая кофе, отозвался Бобби.
— Сейчас позвоню Джимми, завтра поедем, отлично, мы все успеем, это просто блеск… — повторял Крис, хлопая себя по карманам куртки в поисках мобильника.
— Да, умный мальчик, — проговорил Хауэр, с интересом глядя на компанию за соседним столиком. — Знаешь, Мел, что интересно, с одной стороны, он все чует, как собака, и идет абсолютно правильно, а с другой стороны, эта его чуткость может его легко в гроб свести, он же на любое движение откликается.
— Естественно, — Конрад съел четыре пирожных и чувствовал себя превосходно. — Он же проводник, второй, конечно, дубина, но его дело — сила, как всегда, врач и диагност. Господи, Гор, неужели я был таким же тупицей?
— Ты был хуже, — с железной уверенностью сказал Хауэр, — Я даже себе представить не мог, что бывают такие идиоты.
Мел запрокинул голову и звучно расхохотался.
— А ведь, знаешь, — продолжал Хауэр, постукивая пальцем по газете, — Ведь эта его идея практически полная гарантия от вот этого. — он еще раз вгляделся в фотографию Стэна и газетные строчки и покачал головой, — сколько же он этой дряни туда напихал. С ума сойти можно. Говорил, я что надо его было сразу к рукам прибирать.
Конрад фыркнул недоверчиво.
— Это твой главный недостаток, Гор, ты всегда уверен, что прибрать к рукам можно любого. А ты не подумал, сколько этой дряни в нем самом.
— Ты прав. — компания за соседним столиком пошла к машине, Гордон поднялся.
— Пошли, Мел, поехали домой.
Они спустились к своей машине, белому «Вольво» и Хауэр сел за руль.
— Ладно. — сказал Конрад, — Я надеюсь, что все будет в порядке.
Крис говорил по телефону с менеджером, а Стэн копался на кухне. Ему захотелось что-нибудь приготовить, обычно он испытывал это желание где-то раз в две недели. Крис сидел в кресле у журнального столика и рассеянно ворошил кучу газет и журналов, которые ему обычно присылала Элис, когда считала, что он должен с ними ознакомиться. Его взгляд наткнулся на большую фотографию Стэна на первой странице, он всмотрелся в нее, нахмурившись, уже не слыша, что говорит собеседник, прочитал первые несколько строк и быстро сказал в телефон:
— Тэд, я тебе перезвоню, — и погрузился в чтение.
Статья занимала почти три полосы, первую и следующий разворот. Там было несколько фотографий, причем Крис с ужасом увидел на одной из них себя и Стэна, целующихся возле машины. Статья была ужасна. Крис спокойно относившийся к любым измышлениям в свой адрес и бесившийся в основном из-за Стэна, чувствовал, что каждое слово этого, в общем-то, не шибко оригинального произведения, вонзается ему в мозг, как долото. Тон статьи был скорее снисходительно сожалеющий, чем раздраженный. Автор сообщал, что Крис Харди, человек безусловно талантливый, не выдержал бремени славы и начал деградировать. Беспорядочная сексуальная жизнь, пьянки, наркотики, — все это сказалось и на его творческих возможностях, и на всех остальных. Его бывшая жена Мерелин, прелестная и глубоко несчастная женщина, самоотверженно пыталась вытащить его из того болота, в которое медленно проваливался вокалист группы «Ацтеки». «Какое еще болото, идиот, — проскрежетал Крис про себя, — Да это я ее с панели взял, шлюха чертова». Но разложение зашло уже очень глубоко. В результате рок-музыкант, окончательно утратив человеческий облик, подобрал себе в любовники, разумеется за деньги и прочие блага («Ну понятно, — прокомментировал Крис, — с эти журналистом бесплатно никто не ляжет, вот он и не знает, что бывает по-другому»), какого-то мальчишку с темным прошлым и, скорее всего, регулярно зарабатывавшего себе на жизнь подобным образом. Очевидно, этот юный, но уже опытный развратник сумел как-то угодить спившейся рок-звезде, потенцию которой восстановить уже не в силах самые лучшие врачи. Конечно, Харди пытался скрывать эту связь, чтобы не разрушить своего имиджа железного гетеросексуала, но шила в мешке не утаишь. Девочки, плачьте.