Мы в тот вечер очень много бились друг о друга головами и другими частями тела на танцполе (то есть в гостиной ее дома). Вели себя так, будто нас все бесит, будто мы умеем кататься на скейте и курить, чтобы мальчики приняли нас за крутышек. На следующее утро у всех от этого рубилова болели и головы, и шеи – так неистово мы ими трясли, а в горле першило от курева. И мы пришли к выводу, что нам такой стиль не подходит.
А через пару недель вечеринка была у Филипа, и Энни изобрела нам всем яркие наряды, каждой в своей цветовой гамме. Мы нацепили самые большие сережки-кольца с фальшивыми бриллиантами, которые только удалось найти, гигантские солнечные очки – хотя там было весьма темно – и намазали губы таким ярким блеском, что его можно было увидеть из космоса.
Но после этого вечера с изобилием энергетических напитков и «бумц-бумц-бумц» столь громкого хип-хопа, что на полках приплясывали безделушки, мы решили и этот стиль оставить для «Дестини’с Чайлд» и Джей Ло.
Но это было ничто в сравнении с сегодняшним…
Чисто внешне с моим нарядом все было в порядке; скорее, дело в практичности. Я надела потрясающей красоты винтажное белое платье до колена с деликатной кружевной отделкой. Горловину обрамляли великолепные розовые ленты, кончики которых свисали чуть ниже груди.
И кто мог предвидеть, что сейчас случится?
Внезапно подул теплый ветер и сшиб несколько свечей. Одна из них упала мне на колени и немедленно прожгла дырочку. Но проблема не в этом. А в том, что великолепные кремовые ленты загорелись. Кто, блин, знал, что эти ленты так легко воспламеняются?
Я загорелась!
Я подскочила и принялась отчаянно хлопать по платью ладонями. Дэмиан пришел в ужас, я никогда не видела, чтобы кто-то взлетал со стула так быстро.
– Боже, Лили, ты горишь! – он подскочил ко мне и принялся хлопать по мне салфеткой.
– А! – вскрикнула я. – Больно!
– Ты что, сгореть хочешь? – крикнул он в ответ. Сцена вышла очень драматичной.
Два небольших огонька поднимались по лентам вверх, прямо к моему лицу.
– Снимай его, снимай! – заорал Дэмиан.
– Что? Платье? Ты издеваешься?
– Лили, не время для ханжества! Да я все уже видел!
Я вспыхнула еще больше, чем от огня.
– Я так и знала! Ты подсмотрел, как я раздевалась в аэропорту, да?!
– Это получилось случайно. Я не хотел.
Я в ужасе закрыла лицо руками, на время забыв о том, что оно вот-вот сгорит.
– Какой позор!
– Дело только хуже становится!
Он показал на платье – на нем загорелась еще одна лента. Я уже чувствовала жар. Я сама еще не горела, ленты все же не касались платья, но только пока…
Тут вдруг сильные руки толкнули меня в спину и…
Плюх!
Все намокло.
Вода и песок.
Дэмиан толкнул меня в воду.
Я поднялась, отплевываясь, все лицо было залеплено в песком, он попал даже в рот.
– Какого хрена? – шок быстро перешел в ярость. – Невероятно! – я просто кипела от его наглости.
– Лили, да я, возможно, жизнь тебе спас, и так ты меня благодаришь?
Я задумалась. Что бы я сделала на его месте?
Да, то же самое.
– Если тебе от этого будет легче, давай я тоже упаду!
Дэмиан бросился в воду рядом со мной, подняв тучу брызг.
– Ты чокнутый, знаешь это?
– Говорили уже, – сказал Дэмиан, ухмыляясь.
Эта кривая ухмылка придавала ему вид опасного человека. Я смотрела на него, и у меня снова появилось то же странное чувство, что и тогда.
Что это за фигня?
Он же мне не нравился, даже не был симпатичен!
Так почему вдруг у меня бабочки в животе?
На этот раз настала моя очередь отводить глаза.
В теплой мелкой воде сидеть было очень приятно. Вставать мы не стали; так и сидели под луной, смотрели на небо, почти касаясь друг друга плечами.
– Видишь вон то яркое пятно? – я посмотрела, куда указывал его палец.
– Ага.
– Это Туманность Андромеды, скопление более триллиона звезд. Можешь себе это представить? Каков масштаб? Себя таким незначительным ощущаешь…
Я посмотрела на поглощенного ночным небом Дэмиана. На его лице читалось странное выражение, граничащее с благоговением, не иначе. И он впервые показался мне уязвимым.
Луна светила ярко, и я воспользовалась возможностью рассмотреть парня получше. На его лицо налипли пряди мокрых черных волос. Он явно не был смазливым, но выглядел приятным. Была в лице определенная выразительность, которая слышалась и в его манере говорить, и проглядывала в его уверенных движениях, и даже в том, как улыбались его темные глаза.