Артиллерия это именно то, что всегда отстает, вместе с остальными тылами. Но только не в случае танковых дивизий вермахта. Чтобы успевать артиллерией за танками, у вермахта были скоростные тягачи.
А в Красной Армии, да и во всех остальных армиях — не было.
Разумеется, попытки оснастить советскую армию скоростными артиллерийскими тягачами были. Разумеется, военные хотели, чтобы эти тягачи имели противопульное бронирование и курсовой пулемет на случай непредвиденных ситуаций. И такой артиллерийский тягач был разработан. Т-20, «Комсомолец».
Разумеется, насытить им войска не успели. А те машины что успели построить в СССР и поставить в войска до войны, в основном достались немцам после катастрофы 1941-го. Немцам машина понравилась.
И пока пешие колонны наших бойцов, разбавленные орудиями полевой и противотанковой артиллерии на гужевой тяге, идут мимо разбитой «немецкой» самоходки, мы видим в графе «артиллерийские тягачи» в танковых соединениях советских войск за первые три года войны неизменный «ноль».
Известный популяризатор истории Второй Мировой, историк А. Исаев, потратил немало дней своей жизни, чтобы составить график расхода снарядов и людских потерь по нескольким крупным войсковым операциям Второй Мировой Войны. И эти графики коррелируют. Чем больше удавалось немцам доставлять на передовую снарядов и чем быстрее они их расходовали — тем выше были потери Красной Армии. И наоборот. Разумеется корреляция не прямая. Смысл был не в том, чтобы застрелить каждого пехотинца из пушки. Дело в том, что артиллерия является универсальным инструментом войны. Ее функции почти бесконечны, но можно перечислить основные:
Взломать укрепленный рубеж. Остановить прорыв танков. Прикрыть наступление. И наоборот — отсечь от врага свои отступающие части. Перекрыть подвоз припасов. Уничтожить конкретный объект — от дзота до колодца.
Но главное, в случае с блицкригом — «размягчить» передний край обороны перед наступающими танковыми дивизиями.
За этим коротким «размягчить» таится непроглядная и всепожирающая тьма человеческого ужаса.
Мы лишь изредка видим в новостях людей, переживших близкий взрыв при теракте или техногенной аварии. Потерянных, с отсутствующими лицами пострадавшие, очевидно не дееспособны. Прибывшие медики или полицейские их буквально ведут, усаживают, говорят что делать. Люди находятся в пограничном состоянии, видно, что они плохо ориентируются в пространстве, легко поддаются панике. Не всегда способны осознавать окружающую действительность.
Обстрел немецкой дивизионной батареи 105-мм гаубиц, по суммарной мощности залпа, сможет затмить большинство современных терактов. Множество взрывов снарядов в короткое время. Каждый снаряд способен обрушить дом. Каждый снаряд поражает всё вокруг множеством осколков. Каждый взрыв такого снаряда настолько силен, что сотрясает землю, как землетрясение.
По свидетельствам ветеранов, во время обстрелов люди буквально вцеплялись в стенки окопа ногами и руками. При обстреле было полное ощущение, что сейчас, после очередного близкого взрыва, солдата ударом земли выбросит за бруствер окопа.
Отдельно надо сказать о психологическом воздействии. И мне просто нечего сказать. Сухие факты настолько бесчеловечно чудовищны, что на их фоне меркнут почти любые удары стихии или техногенные катастрофы, известные нам по новостям.
Люди сходили с ума. Скоротечный распад эмоциональных реакций и мыслительных процессов, вплоть до тяжелой инвалидности.
Люди часто поддавались панике — это психологическая защитная реакция, люди выбегали из окопа, и бежали, не могли остановиться. Пока не падали от бессилия. Мемуары часто отмечают, что при этом человек поддавшейся панике, словно бы смотрел на себя со стороны, оставаясь хладнокровным, но беспомощным наблюдателем — контроль над телом был абсолютно утрачен. Паника это не смешное вскрикивание от неожиданности. Это ужас, настолько сильный, что подавляет высшую нервную деятельность. Люди выскакивали из укрытий, и бестолково метались по полю боя, становясь легкой добычей следующего артиллерийского залпа или пули.
Многие люди, у которых была грустная возможность сравнивать, утверждают что даже штыковая атака, смерть боевых товарищей, и непосредственная опасность в лице врага — и близко не испытывает на прочность психику так, как даже скоротечный артналет.
Одно из самых трудных и страшных испытаний, которое ждало пехотинца на второй мировой войне, это попасть под обстрел тяжелой артиллерии.
Хуже этого было только оказаться под ударом пикирующих бомбардировщиков.
И Йохен всыпал в котел быстрой победы все эти ингредиенты.
Немцы любили ассоциировать себя с героями северных саг, рисовать руны, сравнивать свое оружие с волшебными мечами. И ожидать, что их «чудесное оружие» опрокинет весь мир. Они так упорно ковали свой образ светлой и яростной силы, борющейся со злом, что иногда им самим и даже некоторым другим людям, и в самом деле казалось, что это так.
Но если смотреть внимательно, то морок пойдет рябью и исчезнет. И станет видна правда.
Весенним утром 2 марта, Йохен, замотанный в шарф, в окружении злобных, жаждущих крови, безжалостных к детям и старикам, человекообразных и стальных чудовищ с начертанными на них черными эмблемами зла, был больше похож на снежную ведьму из самых страшных тюркских сказок.
Лая в рацию заклинания, выводя манящие смерть и разрушение знаки на картах, указывая жертвы своим хищным тварям, Йохен готовил черное колдовство, обещающее смерть защитникам этой земли. Земли, на которую он пришел неся с собой обещание ужаса и неволи. И провозглашая неизбежное истребление для всех, кто на этой земле живет.
Йохен знал, что он победит сейчас, тут, среди затерянных в снежных степях селах. Победит потом, под Харьковом. Победит и несколько раз после. Чтобы потом, в конце, обрушить в забвение огромные города и миллионы человеческих жизней. Это было неизбежно.
Ведь пока у него это получалось.
Глава 6
Минута за минутой
Приказ Йохена, командира наскоро сколоченной бронегруппы, механическим кашлем раздался в рациях танков, и эхом отозвался в злом лае унтер-офицеров. Такой мелкий и ничтожный в этой снежной степи человеческий голос, колыхнул передовые отряды 6-й танковой, сдвинул с места многотонную лавину стали. И бросил ее вперёд, разлиновывая снежную целину черными следами гусениц. Немецкая техника ревела, выбрасывая в морозный, степной воздух клубы синего дыма, и обещая смерть своим врагам. Прячась за броней, потянулись за танками и бронеавтомобилями панцергренадеры. И, словно в хорошо срежиссированном театральном представлении, прямо в этот момент, из низких облаков выпали черные, уродливые самолеты. С диким воем, как гарпии из древних легенд, на позиции 78-го полка пикировали Юнкерс Ю-87, «Штука».
В самом облике этого немецкого пикирующего бомбардировщика было что-то зловещее, напоминающее хищную птицу: неубирающиеся стойки шасси были похожи на выпущенные когти, а широкий радиатор машины — на разинутую пасть. Сам по себе пикировщик издавал ужасающий вой, но к этому шуму добавлялся отзывающийся в костях вопль установленных на шасси сирен.
«Штука» была посредственным самолетом, но очень эффективным фронтовым бомбардировщиком для непосредственной поддержки войск. Опытный пилот мог положить 250 или даже 1000 килограммовые бомбы с чудовищной точностью, попадая прямо в стрелковую ячейку.