Канонада немецких дивизионных гаубиц наконец стихла вдали, уже за окопами русских, куда её перенесли отрезая возможное подкрепление.
До полузасыпанных, развороченных бомбами и снарядами, проутюженных гусеницами, русских окопов, оставались десятки шагов.
И тогда прозвучал первый крик. Древний клич, которым оглашали поля бесчисленных битв наши предки, медленно набирал силу, подхватываемый все новыми и новыми голосами.
— Ура! — услышали впереди себя немцы. Побледнели вскинувшие шмайсеры унтерофицеры, засуетились пулеметчики, заторопились примкнуть штыки бывалые. Немцы узнали этот звук. Эту примету близкой ярости и смерти.
Под черными стягами дыма, среди пламени и снега, среди холода и жара, среди свинцовой метели и огненного дождя, навстречу густым штурмовым колоннам из десятков солдат вермахта в белых маскхалатах, вышла редкая линия из черных от гари и грязи людей.
И в ужасную палитру войны полилась красная кровь.
Глава 8
Час за часом
В своих воспоминаниях о войне ветераны, именно те, кто стоял за лафетами орудия или держал в руках автомат, постоянно говорят о двух вещах — о лишениях и смерти. Даже когда они рассказывают веселую историю о том, как их старшина однажды приготовил шашлык из убитой лошади — это история о том, что даже такое сомнительное пиршество было праздником. Но если задуматься, заглянуть немного глубже, за их субъективное ощущение сосредоточенное на мучительной бытовой неустроенности с редкими вкраплениями приятных моментов, то можно увидеть в их воспоминаниях бесконечный, почти ежедневный, тяжелый труд. И почти такое же обыденное, постоянное, рутинное преодоление страха смерти.
Война это работа. Лишь изредка эта трудная и опасная работа разбавляется не мимолетными схватками, в которых трагедии больше чем смысла, а действительно тяжелыми боями, от результата которых зависит многое. И совсем редко, в изнурительной и смертельно опасной солдатской карьере, можно похвастаться участием в настоящей битве. Насколько возможны «битвы» для войны 20-го века. Сотни и тысячи военных единиц — батальоны, батареи, эскадрильи самолетов и роты танков — на физически необозримых для человеческого глаза полях боя. Да и сам человек, тут меньше чем единица. Меньше чем погрешность статистики. Десятки километров окопов, леса, поля, города — все это сминается, укрупняется, отдаляется, принимается в масштабе 1:5000, и вместе с каждой отдельной трагедией становящихся такими маленькими людей, и помещается на столы стоящие в штабах. Наносится на карты. Отмечается условными значками. И каждый такой значок, означающий боевое соединение или войсковую часть, а по сути означающий совокупность сотен и тысяч людей, двигаются по карте генералами, преследующими цели кратно большие чем отмеченная значком войсковая часть. И эти пешки жуткой шахматной партии, уже там, в тысячекратном приближении, когда видны лица людей, входят в соприкосновения с вражескими фигурами. И именно там и начинается битва. Титаническая битва рассыпанная на множество фрагментов. Части и соединения входят в соприкосновение с врагом, пытаются подставить сильную сторону, а ударить, в свою очередь, в слабое место. Угрюмый, некрасивый, рваный танец страдания и смерти, оставляющий после себя истерзанные тела и души.
Эта самая трудная, самая страшная, самая кровавая часть войны. И требует она самого великого, от самых маленьких людей. И их непосредственных командиров.
Не только отваги и выносливости, но и интеллекта не меньше, чем от генералов за большими картами. Войсковой бой требует большого умения. Умения принимать быстрые решения и умения думать в момент смертельной опасности. Не говоря уже о чисто физической и психологической выносливости. В жизни нет очков урона, даже объективные характеристики вроде толщины брони или калибра пулеметов не является определяющими в исходе реального боя.
В конечном итоге, все решают люди.
Очень разные люди. Но свою работу должен сделать хорошо каждый.
На фото фельдшер пункта медпомощи 50-го Гвардейского кавалерийского полка 13-й Гвардейской кавалерийской дивизии 6-го Гвардейского кавалерийского корпуса Раиса Максимовна Балясникова. Фото 1943 г.
Перед безжалостным, чудовищным врагом, под страшными сокрушающими ударами, Рабоче-Крестьянская Красная Армия пятилась, отступала шаг за шагом. Истекала кровью. Теряла оружие и людей. И училась. Становилась не столько сильней, сколько умней, изобретательней. Норовя превзойти вермахт именно там, где он чувствовал себя наиболее уверенно. В умении вести общевойсковой бой, мастерски используя все рода войск и современные тому времени инструменты войны.
Эту интеллектуальную дуэль вермахт проиграл безнадежно.
Лейтенант Широнин был одним из тысяч лейтенантов нового выпуска, которые хотели, могли и умели удивлять немцев. На первый взгляд кажется, что положение его взвода было не просто смертельно опасным, но буквально безнадежным. Через секунды немцы сориентируются в дыму и забросают окопы усиленного взвода (вернее то, что от этих окопов осталось) гранатами, методично расстреливая выбегающих из них красноармейцев.
И тогда Широнин предпринял смелый, если не сказать отчаянный, ход.
Он поднял взвод в стремительную контратаку. Но сделал это совершенно иначе, чем учил устав. Он подпустил немцев заметно ближе, чем предписывалось. Очень похоже его бойцы либо не использовали гранаты, либо метнули гранаты одновременно с выходом из окопа, либо были выделены люди, которые закидывали гранатами скопления немцев.
Либо всего понемногу — трудно поверить, что Широнин успел перед контратакой не только отдать пару приказов, но и подробно проработать план боя.
На руку советским гвардейцам играло три вещи:
Первое — позиции взвода тонули в дыму, и почти не просматривались. Это дезориентировало немецкую пехоту и на время выводило из уравнения боя немецкие танки.
Второе, очень важное преимущество — взвод Широнина сам по себе был сыгранной командой. Некоторое время назад, по воспоминаниям комдива 25-й дивизии, произошел боевой эпизод связанный с взводом Широнина. Полк вел бой за большое село. Гвардейцы наступали, немцы оборонялись. Немцы, около двух сотен, плотно удерживали каменную застройку, пользуясь преимуществом в артиллерии и пулеметах. Широнин, вместе со своим взводом, сев на четыре танка, прорвался через заградительный огонь артиллерии, вломился на боевые позиции обороняющихся немцев и буквально расстрелял немецких солдат. Эта тактика «танкового десанта», позже будет весьма распространенной. В воспоминаниях комдива не уточняется, сколько было взято немецких пленных, и были ли они, но утверждается, что взвод Широнина почти не понес потерь. Так что опыт внезапного огневого боя на драматически короткой дистанции у широнинцев, несомненно, был. И использовался ими этот прием, именно как тактическое решение.
Третье — к 1943-му году в частях Красной Армии было много автоматического оружия. Это давало подавляющее преимущество в боях на близкой дистанции — отделения вермахта строились вокруг пулеметов. Знаменитые немецкие автоматы MP 40, который советские солдаты прозвали «шмайсер», были только у унтер-офицеров. А советские войска, быстро распробовав преимущества пистолетов пулеметов, стали целенаправленно вооружать ими целые подразделения. Создавались роты автоматчиков, которые выполняли функции штурмовых частей.
Неизвестно, были ли у широнинцев на вооружении пистолеты пулеметы Дегтярева, но к тому времени скорее всего, у них было достаточно трофейных «шмайсеров».