Это та самая комиссия во главе с Порше, у Т-34, подбитого в том самом бою.
Что же говорит сам Гейнц Гудериан, когда первый ужас уже спал и не надо себя выгораживать? Он написал про это целую книгу. Цитирую его «Воспоминания солдата», 1998 год. Перевод с немецкого языка Ростов, изд-во «Феникс».
ст.227. Первая декада октября.
«Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков. А главное об их новой тактике. Они кое-чему уже научились».
Нет и тени истерик по поводу непробиваемой русской брони. Гудериан говорит о тактике. Это не значит, что он не истерил в 1941, видя огромные КВ-1, все же мемуары написаны сильно позже и было время многое переосмыслить. Тем не менее, один из «отцов» панцерваффе, с некоторой снисходительной надменностью, но все же указывает именно на совершенствование тактики советских войск. Не на ТТХ в красивых таблицах, которые мы так любим разглядывать сейчас. Его, возможно, уже задним числом, беспокоит растущий профессионализм Красной Армии. Именно это тревожит его. Именно это кажется ему зловещим признаком грядущей беды через десятки лет, когда он пишет свои мемуары.
Переворачиваем страницу, ст.228:
«На поле боя командир дивизии показал мне результаты боев 6 и 7 октября, в которых его боевая группа выполняла ответственные задачи. Подбитые с обеих сторон танки еще оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь». И абзацем ниже, на той же странице. «Приводил в смущение тот факт, что последние бои подействовали угнетающе на наших лучших офицеров».
Если это правда, то остается только удивляться. Например полковник Генрих Эбербах, непосредственно командовавший боевой группой в бою 6 октября, под деревней Отрада, был настолько бывалым, насколько вообще может быть бывалым офицер вермахта. В Первую Мировую Эбербах успел получить награды на западном фронте, попасть раненым в плен, бежать из плена, переправиться в Турцию и посражаться с англичанами и там. И хорошо посражаться, турки его оценили очень высоко, и не только формально, в виде наград — Эбербах вполне мог бы сделать карьеру в Турции. Но снова попал в плен, после которого вернулся в Германию. Эбербах был тем самым человеком, который и реализовывал «чудеса фюрера» в реальности. Солдаты его боготворили. И если на него, или на таких как он, наши танкисты, по большей части вчерашние трактористы, смогли «подействовать угнетающе»… То я даже не знаю, как еще лучше охарактеризовать тяжесть боев под Мценском для немцев.
Генрих Эбербах, редкая фотка без накладного носа.
Вернемся к Гудериану. Там же, страница 231. 11 октября, бои 24-го ТК:
«В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех.»
А вот это, кстати, прямое доказательство того, что и на Гудериана подобные потери «подействовали угнетающе». По сути, сам Гудериан говорит о том, что «блицкриг» (на самом деле план войны на востоке, конечно) не случился. Впрочем, это ведь мемуары. Вполне возможно Гейнц просто хочет выставить себя проницательнее, чем он был на самом деле. Хотя, если смотреть объективно, для подобных выводов и не нужна особая проницательность. Образцово-показательной 4-й танковой дивизии фон Лангермана понадобилось девять суток, чтобы пройти 60 километров от Орла до Мценска. Это примерно семь километров в сутки. Если это «блицкриг», то это очень хреновый «блицкриг». В конце концов Гудериана сняли с мутной формулировкой, которую он сам переводил как «за то, что я не смог взять Москву». Те из немецких генералов кто был попроще, и поэтому чаще называл вещи своими именами, поясняли в плену — «за некомпетентность».
Теперь посмотрим еще на один типичный случай. Этот бой происходил во время «Битвы за Кавказ», и я не буду сейчас расписывать его подробно. Остановимся на том, что одна из советских танковых бригад, после продолжительного и тяжелого наступательного боя, не смогла выполнить поставленную задачу. При этом потеряла 15 танков, и около 150 человек убитыми и пропавшими без вести. Её командующего сместили с должности в тот же день. Это был 1942-й, комбрига никто не расстреливал, а перевели с понижением на другую работу. Красной Армии остро не хватало обученных командиров, но такие потери даже у терпеливых русских, терпеть были не намерены.
Подведем итоги. Потери в безуспешных наступательных боях, в течении суток, в 100–200 человек убитыми, и 10–15 танков это:
Для немецкой танковой дивизии образца 1941-го года — поражение. Это конечно не разгром, все же инициатива у немцев. Но это достаточный повод для организационных выводов на самом верху, вплоть до создания комиссии по рассмотрению конкретных причин произошедшего.
Для советской танковой бригады (надо добавить, если кто не в курсе, в бригаде людей в разы меньше чем в танковой дивизии вермахта) образца 1942-го года, даже в тяжелейших условиях рушащихся фронтов и общего невыносимо трудного положения (до окружения немцев в Сталинграде без малого год), все же такие же одномоментные потери без выполнения поставленной задачи — уверенный повод для немедленного пересмотра кадровых решений.
И, в конкретном случае боя под Тарановкой, для немецкой танковой дивизии образца самого начала 1943-го, такие потери… Повод для подтягивания резервов, сосредоточения артиллерии — в общем, обыденность, влекущая тактические решения, остающиеся большей частью на уровне дивизии. Второй год в России. Немцы привыкли к жаре, холоду, распутице и умываться кровью.
Мы сильно развращены большими цифрами. Мы читаем (если читаем) обзорные статьи, и слушаем высказывания на тему Великой Отечественной Войны, где ворочают тысячами танков и миллионами солдат. Сравниваются некие, трудно представимые, массивы данных. Но на самом деле, судьбы всех нас решались вот в таких боях. Соединениями уровня батальонов, полков. В масштабах деревень, улиц, домов. В ходе яростных и жестоких схваток, где десяток человек мог переломить ход столкновения, где каждый должен был сделать все, что только может. И даже больше. Так и ковалась победа, из небольших ударов и сражений, где минута за минутой, час за часом, день за днем у врага отнимали танки, жизни, время и надежду. И, где победа отнятая у врага сегодня, была только эпизодом в длинной цепи, что связывала наших предков с будущим, с нами. И каждое звено этой огромной цепи, скованное из рот, взводов, экипажей боевых машин, расчетов орудий, должно было выдержать.
И они держались, держались изо всех своих сил.
Глава 12
Не склоняясь и не отступая
Билютин, несмотря на то, что комдив 25-й гвардейской и охарактеризовал его как человека флегматичного, по документам выглядит человеком очень активным. В ночь со 2 на 3 марта он организовал разведку, больше похожую на рейд на грузовиках. И это, несмотря на то, что и вокруг Тарановки было не спокойно. Языка разведке взять не удалось, но немцы отмечают «ночную вылазку». Впрочем, они списали её на то, что это была одна из отступающих «кавалерийских» частей Красной Армии. Русские сунулись в занятую 6-й танковой деревню, увидели немцев, постреляли и отошли.
Тем не менее результаты у разведки были, и были не утешительны — донесение в штаб дивизии сообщало, что против Тарановки сосредоточилось около шестидесяти танков (именно танков) и до полка пехоты. Эти данные примерно соответствуют немецким отчетам.