И все это сделать так, чтобы танки врага не успели дать сдачи.
Неожиданно для немцев, в бой вступила прикрывающая Тарановку с запада, хорошо закамуфлированная батарея. Артиллеристы не стали напрасно гибнуть в безнадежной артиллерийской дуэли с десятками танков — они пропустили немцев мимо себя к селу и дали им увязнуть в бою. Но не покинули позиций. И когда немцы как следует «втянулись» в бой, три орудия 7‑й батареи 53‑го гвардейского артиллерийского полка, под командованием старшего лейтенанта Т. Я. Стовбура выкатились из укрытия на прямую наводку и начали расстреливать немецкие танки в борт и корму.
Но силы были слишком неравны. Командир батареи был смертельно ранен. Вставший на его место лейтенант Гольман убит. Батарея была подавлена раньше, чем смогла нанести немцам достаточно ощутимый урон. Разбили немцы и сорокопятку Габдулина, отдав за этот успех три танка.
Всего час — может показаться нам сейчас. Целый час упорного боя — скажу я теперь, когда понимаю войну чуть лучше. Примерно к 11 часам 3-марта, пехота вермахта дошла до церкви, в которой располагался передовой перевязочный пункт и гарнизон в количестве пяти человек, под командованием младшего лейтенанта Сиротенко.
Немцы подогнали танки поближе к центральной площади, на которой стояла церковь, и под прикрытием их пушек и пулеметов бросились через открытую центральную площадь к церкви. Очевидно удобный узел обороны, позволявший простреливать основные улицы, нужно было захватить как можно быстрее.
Первая атака провалилась. Пехотинцы вермахта понесли чудовищные потери, одну роту пришлось выводить из боя.
В документах и воспоминаниях нет подробностей, как именно подготовили церковь к обороне. Остается только предполагать.
Исходя из более подробных описаний штурма той же Познани, можно заключить что сам по себе укрепленный форт (в нашем случае церковь) не мог противостоять атаке пехоты. У немцев были сильные саперные войска, и в принципе хорошо отработанная тактика взятия таких укреплений — можно вспомнить то же Мажино. Да и советские штурмовые группы во время штурма Познани взяли без потерь несколько немецких фортов. И это полноценных фортов, с толстыми стенами, специальными бойницами и выверенными секторами обстрела. Всегда есть способ раскурочить статичную коробку — от простого закинуть гранату в бойницу, а если есть взрывчатка то и подорвать дверь или стену, до сложных способов требующих виртуозного мастерства в деле преодоления простреливаемых рубежей. Например, найти вентиляционное отверстие, залить туда бензин и поджечь. Именно так и уничтожили форты наши солдаты в Познани. Поэтому вокруг долговременной огневой точки обычно рылись окопы. В этих окопах сидели пехотинцы с задачей не подпустить штурмовые группы к самому укреплению.
Думаю что можно уверенно сказать — «гарнизон» церкви не был достаточно многочислен для того, чтобы еще и удерживать окопы вокруг. Мне остается только предполагать, что готовя церковь к обороне, солдаты 78-го полка сделали на скорую руку несколько бойниц в стенах, достаточно высоко от земли, чтобы через эти проломы не закинули гранату и не перестреляли через них находящихся внутри. И уже оттуда вели меткий огонь вдоль улиц по немцам, отстреливая их одного за другим, давя активность, мешая перемещению — именно поэтому общая немецкая атака на село потеряла темп и застряла.
Я также предполагаю, что саму церковь держали не столько Сиротенко и его бойцы, сколько плотный перекрестный винтовочный и пулеметный огонь из соседней школы и других построек. Немцы бежали по открытой местности к церкви и их косили мотострелки 179-й и гвардейцы 78-го, укрываясь в удерживаемой ими части деревни.
Но я не думаю, что это был простой бой. Немцы на удивление упорный и изобретательный враг, не прощающий ошибок.
Сиротенко со своими людьми выдержал пять атак, и наверняка немцы не тупо бегали пять раз в атаку под пули, а каждый раз выдумывали очередную тактическую хитрость.
Укрепления линии Мажино они пробивали, помимо прочего так — находили слепую зону укрепления, ставили на прямую наводку пушку, и долбили снарядами в одно и тоже место бронеколпака или ДОТа, и после нескольких попаданий подряд даже полутораметровые бетонные стены пробивались.
Правда, там немцы использовали зенитки калибром 88 миллиметров, так называемые «Acht-acht». В Тарановке такого вооружения у них не было, но были самоходки. Было бы просто странно, если бы немцы не пытались пробить брешь в стене церкви таким способом. К несчастью, подробностей ни в немецких, ни в советских донесениях нет.
В наградном листе на бойцов Сиротенко указывается, что в руки оружие взяли даже раненые бойцы — то есть бой явно складывался не в пользу гвардейцев.
В какой-то момент дело дошло до гранат. Но и эту атаку удалось отбить. Потом у защитников церкви начали подходить к концу патроны — а ведь скорее всего Билютин, планируя упорную оборону церкви, озадачился запасами боеприпасов для «гарнизона». Значит интенсивность схватки была даже для него, опытного ветерана, выше нормы.
Вокруг центральной площади и церкви тоже продолжал кипеть бой.
Несмотря на то, что церковь явно сковывала немцам маневр, они разумеется не оставляли попыток прорваться вдоль окраин, и зачистить оставшуюся часть села.
Но у 179-й еще оставались танки. И применялись они умело. Немцы несли тяжелые потери.
Горстка пехотинцев 78-го не только удерживала дальнейшее продвижение немцев — они еще и местами переходили в атаку! Шестнадцать бойцов лейтенанта Лукашева, как написано в наградном листе «удерживающихся рядом с церковью, на центральной площади Тарановки», сорвали одну из атак немцев на церковь, контратаковав их с фланга. Умудрились сжечь танк, затрофеить два пулемета и отойти на исходные без потерь.
Как им это удалось — загадка. Мы опять же знаем об этом эпизоде только из наградного листа на Лукашева и его группу.
В тот же день, на окраине села, в «тяжелейших условиях вел бой Иван Павлович Голубенко». Этот суконный оборот применялся и к бойцам взвода Широнина. «Тяжелейшие условия»… Судя по общей картине боя, 7-я рота под командованием Голубенко, попала под просто чудовищной плотности огонь танков и пехоты вермахта. Седьмая рота утром 2 марта насчитывала полтора десятка бойцов. Трудно сказать, сколько их оставалось к утру 3-го марта, но сражались они за полнокровную роту. В «тяжелейших условиях», седьмая рота (мне трудно было не взять слово «рота» в кавычки) трижды контратаковала продвигающихся с западной окраины села немцев, отбрасывая их на исходные. Трижды! Судя по всему люди были чрезвычайно измотаны и держалось все только на Иване Павловиче. В наградном листе подчеркивается, что рота добилась успеха именно благодаря его личному мужеству и умению. То, насколько этот человек мастерски вел бой, можно только догадываться по отрывочным описанием его действий. Например, 7-я рота захватила два… Исправных немецких танка.
То, что немцы не прошли дальше заслуга не только Сиротенко, но он несомненно принял на себя один из самых тяжелых ударов.
Как мне видится рисунок боя. Уже значительно позже, когда бои хоть и не утратили ожесточенности, но все же велись не за само наше существование — люди стали более спокойно их оценивать. Что важнее, описывать. Но это уже конец войны, обычно 1945-й. Многое можно почерпнуть из мемуаров. Одним из архетипических примеров ведения оборонительных боев отдаленно похожих на начальный период войны, пожалуй, могут послужить бои у озера Балатон.
Перед лицом абсолютно подавляющих сил немецкой 6-й танковой армии, сильно поредевшие (около 2 тысяч человек в среднем на дивизию) советские войска выбивали немцам танки, прямо как в 1943-м. Точно так же у советских войск было мало танков и самолетов, серьезные трудности с техникой и т.д. Бои, в числе прочего, велись так: