Хюнерсдорфф снова проявляет себя как энергичный командир — он разведывает подходы к Тарановке с севера, и ему удается провести большую группу мотострелков на БТРах «Ганомаг» (Немецкий бронетранспортер Sd Kfz 251/20 Hanomag) с танками и самоходками и атаковать село с севера. Хорошо, что уже в июле Хюнерсдорффу вышибут мозги под Харьковом (по иронии, немецкая же артиллерия), иначе он бы нам еще немало крови попил. Этот новый, неожиданный удар, был смертельно опасен для скудных сил советской обороны. Но стремительный рывок немцев останавливают выдвинутые из резерва противотанкисты 179-й. Они удерживаются до перегруппировки сил 78-го полка и подхода танков, но теряют все орудия и своего командира. Немцы снова вязнут в обороне Тарановки, их утюжит дивизионная артиллерия.
Но и у советских войск на исходе силы, средства, люди…
Прошло восемьдесят лет и сидя в уютной квартире, не чувствуя опасности за себя, за своих близких, я вдруг ловлю себя на том, что готов сдаться.
Как говорили немцы в старых советских фильмах «Сдавайтесь, сопротивление бесполезно!».
В детстве эта фраза казалась мне нелепой. Ну как, же, ха-ха, думалось мне — русские ведь не сдаются! Но видя скупые донесения советских войск 4-го марта 1943-го года, я вижу за ними истекающих кровью горстку людей в полуразрушенной, частично занятой врагом Тарановке. И я просто не могу найти в себе сил это повторить, даже про себя, в мыслях…
К счастью для нас всех, в Тарановке дрался не я.
Вечером 4 марта штаб Билютина представил в дивизию сводку потерь. Гвардейский 78-й стрелковый полк за 1– 4 марта 1943 года потерял 193 человека убитыми и ранеными. Но ведь это же практически весь списочный состав 78-го полка⁈ В нем должны были остаться только сам Билютин и его начальник штаба. Пояснений тут нет, но судя по тону приказов комдива 25-й, он по прежнему рассчитывает на полк, насколько можно назвать боевую группу Билютина полком.
Надо сказать, что комдив 25-й не просто видит вещи иначе, он лучше видит реальную обстановку. Я думаю, что этот опытный военачальник чувствует бой лучше меня. И, в конце концов, Рудкин тоже так до сих пор и не ввел в бой свой последний резерв, в котором у него было два танка и посаженный на броню «эскадрон» из 6-го кавкорпуса (около десяти человек).
Объяснение, возможно, тут кроется в том, что упорная оборона сел Тарановки и Охочее, которые удерживались для выхода из окружения группы Зиньковича, все же принесла плоды. Эти села послужили удобными точками выхода для частей Воронежского фронта, отрезанных 12 дней назад еще в самом начале немецкого контрудара. Это, конечно, совсем не 1941-й. Немцам удалось отсечь формально целую армию, но вместе с тылами в ней насчитывается менее 30 000 человек. Многим тылам удалось уйти, обгоняя вбитые вдоль шоссейных дорог стальные клинья немецких танковых дивизий, и оказались в тяжелом положении в основном передовые боевые части. Но эти части состоят из людей гнавших немцев под Москвой, громивших их на Дону. Испытавших, что такое наступать, крася заснеженную степь в красное кровью румынских и итальянских дивизий. Последних — только что, в конце февраля. И эти люди не паникуют, видя что их отрезают. Они упорно сражаются, нападают на тылы немецких танковых дивизий, умудряются дозаправлять машины трофейным бензином. Да, теперь это зачастую уже не беспомощные пехотные колонны сорок первого. С итальянских и румынских дивизий взято много трофеев, парк грузовых автомобилей всего Воронежского фронта к концу февраля резко увеличился на 40%, и это только по официальным отчетам. Русские уже не обречены бросать все — командиры действуют дерзко, не бросают артиллерию, некоторым мехкорпусам удается захватить немецкие бензовозы и заправиться трофейным топливом. Люди самоорганизуются в ключевых точках — таких как Лозовая — и дают настоящие сражения. И хоть организованные группы сокращаются до сотен человек, от первоначальных тысяч, эти части вырываются к своим с пушками, обозом, танками. К несчастью, ни одной из таких крупных групп в районе Тарановки не вышло — их отпугивала канонада. Но мелкие группы в десятки человек и даже просто одинокие машины и пехотинцы, выходили в районе Охочее-Тарановка-Змиев, пользуясь тем, что немцы не успели построить сплошной фронт. А моторизированные соединения вермахта, упершись в Тарановку — не могли идти дальше, как в 1941-м. Не могли нестись вперед, оставляя гарнизоны в ключевых логистических точках, обрекая наших окруженцев на отставание, выработку горючего и гибель в неравном бою для танковых бригад, или от голода и холода в степи для пехотинцев. Окруженцы выходили по ночам, тихонько просачивались мимо 6-й танковой, и радость их при встречи своих войск была, возможно, одной из опор на которых держалась решимость гвардейцев удержать рубеж. Окруженцы были сильно измотаны — комдив 25-й гвардейской в своих мемуарах упоминает, что в передовом санитарном пункте расположенном в церкви, на 3 марта находилось 180 раненых. Но среди выходящих из окружения наверняка были и люди, сумевшие сохранить себя и оружие, и готовые к новому бою. Билютин непостижимым мне образом, реорганизует этих людей. Частично вливает в поредевшие боевые группы 78-го, частично формирует новые.
Немного забегая вперед, скажу, что через неделю численность 78-го полка в советских донесениях уже оценивают как «до батальона пехоты».
Что еще удивительней, 179-я отдельная танковая тоже наращивала свою танковую мощь! Но не за счет захваченных немецких машин, как подумалось мне в начале. На утро 4 марта, в бригаде было 12 танков Т-34 и 2 танка Т-60. Это ремонтная рота бригады день и ночь восстанавливала машины, поврежденные в предыдущих боях. Именно тогда я уделил внимание 179-й отдельной танковой бригаде, и помимо яркого боевого пути, обнаружил, что эта бригада была известна среди историков тем, что её командир Филипп Никитович Рудкин, таскал с собой пусть маленький, зато подвижный, танковый завод.
Вот он, фото сделано летом 1944 года, (ЦАМО РФ). Не завод, а комбриг, разумеется.
Парадоксальным образом советские части, в почти окруженной Тарановке становились сильнее. А окружающие их немцы все сильнее слабели.
Мало того, начальнику снабжения 78-го полка удавалось за все время боев добиваться регулярного подвоза боеприпасов и продовольствия. И я совершенно не имею ни малейшего представления и никаких догадок, как ему это удавалось. За эти бои он получил орден Красного Знамени.
Тем не менее положение наших солдат в Тарановке трудно назвать хоть относительно хорошим. Как и соседи, 78-й и 179-я удерживали только часть села. Немецкая группировка атакующая с юга, пользуясь возможностью, во время атаки второй группы с севера, смогла продвинуться вперед, и захватить центр села, полностью отрезав церковь, которую все еще держали бойцы Сиротенко. Остальные части не могли восстановить положения, постоянно подвергаясь атакам все новых и новых свежих немецких сил. Со стратегической точки зрения, падение Тарановки было неизбежно. Несмотря на поддержку «катюш» и дивизионной артиллерии. О тяжести боев 4 марта свидетельствует хотя бы тот факт, что в 179‑й отдельной танковой бригаде в этот день был убит начальник штаба бригады капитан Анатолий Иванович Васенев. Именно его рукой была отрисована карта с планом обороны села, которую я приводил в одной из предыдущих глав.
Тем не менее, даже в такой сложной, если не сказать катастрофической, ситуации, командир полка К. В. Билютин и командир 179-й отдельной танковой бригады Ф. Н. Рудкин про группу Сиротенко не забыли. Дождавшись темноты, они провели буквально спецоперацию. Три танка Т-34 из 390-го танкового батальона прорвались к церкви. На броне они везли пополнение и боеприпасы для окруженной группы. Помимо свежих бойцов для Сиротенко, в качестве десанта на танки был посажен взвод разведчиков роты управления 179-й отдельной танковой бригады во главе с командиром взвода старшим сержантом К. В. Кольцовым. После короткого, но кровопролитного ночного боя, группа прорвала кольцо окружения, и под прикрытием танкового десанта выгрузила в церковь несколько ящиков автоматных и винтовочных патронов, ручные и противотанковые гранаты, медикаменты и продовольствие.