Вылазка сама по себе не кажется мне хорошей идеей. В немецких донесениях стоит постоянный плач — проселочные дороги стиснутые глубоким снегом и даже вполне пригодные для телег и лошадей, превращаются в болото после того как по ним проедет хотя бы десять танков. А за ночь снова замерзают, превращаясь в непреодолимые противотанковые надолбы. Вне дорог все еще лежал глубокий снег и казалось бы внешне ровные заснеженные поля, неожиданно оказывались даже для гусеничной техники достаточно трудным испытанием. Грузовики застревали и выходили из строя массово. Но немцы превозмогали «генерала Мороза» — они тогда еще не знали, что он их уже победил. Причем, еще в 1941-м. Превозмогли и танкисты 179-й.
Колонны немецких грузовиков, сопровождаемые тягачами, упорно выполняли свою работу, везя к фронту снаряды, пушки и солдат. Погода и бездорожье, это не враг, а трудности. Если, конечно, тебе есть с чем сравнивать. Тыловики 6-й танковой вермахта почувствовали разницу, когда из снежной поземки вынырнули советские Т-34.
Судя по всему танкисты 179-й удачно подгадали момент — немцы заявляют о 150 только убитых. Наши отмечают, что им удалось захватить 20 исправных автомашин. Танкисты 179-й бригады напали на ту группу, которая удерживала южную часть села — за время боев 5 марта немцы смогли продвинуться, и группа бойцов лейтенанта Сиротенко в церкви, снова вела бой в окружении. К счастью, не долго. Немцы побежали из села, но командование 6-й танковой держало руку на пульсе — довольно быстро были переброшены свежие силы, и организована контратака. И еще одна. И снова.
Все — безрезультатны. К вечеру 5-марта 179-я танковая и 78-й гвардейский практически очистили Тарановку.
По немецким данным, их 6‑я танковая дивизия стояла основными силами к западу от северо-восточной окраины Тарановки без продвижения. Предполагалось, что с утра 6‑я и 11‑я танковые дивизии будут атаковать Тарановку с севера. Вечером этого же дня, к 21:00 немцам ничего не оставалось, кроме как «закрепиться на южной окраине Тарановки». Это эвфемизм, немцев выдавили в степь.
Всего в этот день 179‑й танковой бригадой в Тарановке было уничтожено 4 танка и 2 самоходных орудия. А совместно с 78‑м гвардейским стрелковым полком — до батальона немецкой пехоты.
Увы, эти бои так скупо описаны, что мне остается только скрежетать зубами во тьме невежества — как и прежде, я не могу выдать хотя бы правдоподобных догадок, способных объяснить этот факт.
Горстка измученных бойцов выдавила в степь ударную боевую группу ТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ немцев, попутно её частично перебив.
В июне 1944-го, во время высадки в Нормандии, несколько частей немецких танковых дивизий, почти непринужденно, удерживали город Кан от постоянно сменяющихся корпусов союзников. Без авиации, без артиллерии. Неделями. И немецкие ветераны восточного фронта не считали эти бои особенно тяжелыми.
Конечно, ведь вот, например, в начале марта 1943-го, под Харьковом, немецкие танковые дивизии ведут по настоящему эпические битвы… Против десятков измученных, израненных советских бойцов. И проигрывают…
6 марта 1943 года в Тарановке началось почти привычно — боем. Ночью немцы смогли просочиться в нескольких местах в село, и теперь «зачищались» силами 78-го полка.
У немцев еще оставалось 27 танков и до двух батальонов пехоты, но массированных контратак они избегали. В 10:30 враг наконец признал свое поражение и отошел с южной окраины Тарановки на Охочее и Рябухино. К середине дня 6 марта 1943-го года, Тарановка была полностью очищена от немцев.
К несчастью, теперь немцы могли спокойно бомбить село, не боясь поразить своих. Чем немедленно воспользовалась — но это был не 1941-й. Командование сумело наконец перебросить к фронту истребительные и бомбардировочные авиаполки, и теперь немцы уже не могли совершать безнаказанные авианалеты в 20–30 самолетов, как 2 марта. Эскадрильи пикировщиков перехватывались нашими истребителями, и, как минимум, рассеивались. Но вороны Геринга все равно прорывались к Тарасовке мелкими группами, и бомбили её, акцентируясь на церкви.
Ответ дала 152-мм пушками-гаубицами 3‑я батарея 129‑го пушечного артиллерийского полка РГК. Она открыла огонь из хутора Кононенков, за 11 километров от Тарановки, почти на пределе дальности стрельбы. Артудар был нанесен по скоплению пехоты и автомашин противника с южной стороны Тарановки.
Дело в том, что отбив центр Тарановки, наши получили доступ к церкви, в часовню которой немедленно устремился командир батареи старший лейтенант Н. И. Воронцов. Наведя и корректируя огонь своей батареи по телефону, он успел положить в немецкую пехоту сорок снарядов. Фактически немцы побежали. Были «рассеяны», как докладывает Билютин.
Возможно, это один из переломных моментов — если бы Воронцов продолжил, вполне возможно враг бы дрогнул. А с хорошим наводчиком и такой силой, не удивлюсь, если бы Рудкин и Билютин отбили и Охочее. К несчастью, лейтенант Воронцов погиб от пули снайпера.
Враг был опасен и умен.
В этот же день, 6 марта 1943, 6-я танковая дивизия вермахта еще участвует в наступлении. Остатками танков и мотопехоты, вместе с такой же потрепанной боевой группой из 11-й танковой, они атакуют Рябухино. А позже и отдельные хутора. Фактически, с 6–7 марта, роль 48-го танкового корпуса в целом, и 6-й танковой дивизии вермахта в частности, сводится к обеспечению фланга наступающего на Харьков танкового корпуса СС.
Можно сказать, что 6-я танковая израсходовала свои наступательные возможности. Или, как говорили на фронте, «выдохлась».
За неполных четыре дня, непобедимый стальной дракон вермахта обломал о Тарановку свои клыки. Вернее, ему их выбили. И это сделали всего несколько сотен людей. Несчастных, израненных, тоскующих о семьях и доме, усталых людей.
Людей, от чьей ненависти пылала даже сталь.
Глава 17
Не удержали…
Ночью и ранним утром 7 марта, вокруг Тарановки было тихо. Но звуки боя доносились со стороны соседнего большого села, Рябухино. В 6 утра, звуки стали затихать и отдаляться.
Ведшая разведку в том направлении группа разведчиков вернулась около семи утра, и немедленно отправилась в церковь. По дороге они подобрали сильно обгоревшего бойца 11-кавалерийской дивизии, которая удерживала Рябухино. И уже в церкви разведчики были встречены Билютиным. Я не знаю, когда комполка спал и спал ли он вообще, но он постоянно, всегда, присутствует близ своих войск. Если не лично, то незримо — ударами полковой и дивизионной артиллерии, налетами катюш, а с 6 марта и ударами авиации. Вот и в это холодное утро Билютин оказался, как всегда, в самом нужном в данное время для командира 78-го полка месте — медпункте расположенном в церкви. Вокруг разведчиков толпились бойцы 78-го полка. Люди спрашивали — что с соседями, и не отрезаны ли они уже от своих?
— Разойдитесь, а ну, что столпились⁈ — прикрикнула на бойцов начальник санитарной службы 78‑го гвардейского стрелкового полка Лидия Васильевна Сухина. Бойцы и правда ей мешали — разведчики принесли страшно израненного человека. Он был почти весь неумело обмотан обгорелыми бинтами, и было видно, что он долго полз по снегу. Лидия Васильевна осторожно срезала бинты и одежду, тихим голосом уговаривая стонущего раненого потерпеть.
В этот момент и вошел Билютин.
— Разрешите доложить, — вскинулся один из разведчиков — К Рябухино подойти не удалось… — и немного помявшись, смущенно добавил — Очень уж много вокруг немцев… Визуально, Рябухино горит, по дороге подобрали раненого, говорит из села…
В этот момент раненый и сам замечает комполка. Он делает попытку встать и вытянуться по стойке смирно, но его легко удерживают ласковые руки медсестры. Билютин подходит ближе и сам присаживается рядом, осторожно похлопывая раненого по, вроде бы, не раненой ноге.