Вот так выйдя, в коридоре были люди, осмотрелся. Вообще царила вполне деловая суета, приметив необъятный зад нашей санитарки, бабёнке было лет тридцать пять, ближе к сорока, ветеран, в госпитале с момента его создания работает, это она нас обслуживала, мыла и следила за нами, кормила, а лечили другие, но работа тоже не простая и нужная, и направился к ней, опираясь на костыль.
- Анна Петровна, вас я ищу, - сообщил я, подходя к той. Сама санитарка общался с двумя санитарками и санитаром.
- Что-то случилось, Ванюша?
Вообще она так ко всем в нашей палате обращается, по имени, ласкательно. Кстати, у меня теперь такие данные, Иван Геннадьевич Маринин. Вот и Иваном сподобился побыть. А то Валентин, Зиновий.
- Нет, ничего такого, с вами поговорить хочу. С глазу на глаз.
Оставив коллег, та отошла ко мне в закуток коридора, чтобы никому не мешать, и я ей сообщил:
- Подарок вам, санитарам, хочу сделать, работа у вас трудная и неблагодарная. Желаю исправить это, отблагодарить. Мне знакомый шофёр привёз арбузы, свежие, поздний урожай. Мёрзнут снаружи в снегу. Пять штук там, хочу четыре вам отдать, отметите Новый Год с запахом арбуза. И один нам. Честно признаюсь, проиграл этот арбуз в шашки, а долг есть долг. Мне бы помещение какое, чтобы я переносил арбузы туда. Вот, и вещмешок есть.
- Ключ дам от коморки моей, - подумав, сказала та. - Там у меня инвентарь, да и спим мы там. На кровать слева сложи. А помощь нужна?
- Нет, я сам.
Ключ получил, показали какая дверь, это дальше по коридору, и вот и закрылся внутри. М-да, не комната, а чулан без окон, две кровати с трудом вмещались, и инвентарь, вёдра, тряпки, всё чем санитарки пользуются. Утки и остальное в другом месте хранят. Вот тазики были. Заперся изнутри и включив свет, начал действовать. Сразу открыв хранилище и достал пять арбузов, поверьте, сахарные, я в этом знаю толк. Четыре на койку слева, один в вещмешок. Ну и достав котелок с ухой и свежий ещё горячий хлеб, стал наворачивать, чую не поем, умру от голода. А до обеда ещё два часа. Так представьте, полный, почти до краёв котелок и три ломтя хлеба, ушло как в прорву. Убрав пустой котелок и ложку, в принципе я был сыт, ну наконец-то, прихватив вещмешок, и покинув коморку, по пути передав ключ Анне Петровне, удачно попалась, шла навстречу, та покосилась на вещмешок, и зашёл в палату, где и передал арбуз владельцу. Вытряхнул ему на койку, вернув вещмешок хозяину. Если думаете, что новый владелец арбуза получив выигрыш сразу стал его резать, а что чистый, помытый, то нет. Тот озадачился, изучая его. Также ещё один офицер, ротный, с удивлением его изучал. И удивило их не появление этого арбуза, а другое.
Глава 3.
«Солдат вооружённый ложкой, практически неуязвим».
- А что это за сорт?
Вопрос был задан в воздух, не мне. Оказалось, оба офицера жили в Азии, один там родился, другой с родителями семь лет, что-то они строили, и в сортах арбузов те разбирались. Вот и встали к столу у окна, в центр которого и водрузили ягоду.
- Это не камышинский, - сказал ротный.
- И не арбуз обыкновенный. Похож на астраханский, но линии не те. И цвет. Что за сорт?
Вот это уже мне.
- А я знаю? Я что, арбузовед? Что дали, то и взял. А что не так? Арбуз как арбуз.
Другие соседи подтвердили, но их намёки быстрее разрезать и вкусить эти дары, разбились о неприступность этих двух фанатов, что стали изучать крупную ягоду внимательнее. И тут ещё двое на костылях к нам ввалились. Из соседней палаты, тоже офицеры.
- Делите арбуз, мы в окно видели, у вас есть.
- Ну всё, кина не будет, электричество кончилось, - хмыкнул я и лёг на койке, разминая потрудившееся колено.
Впрочем, небольшой кусочек мне достался, а так очень вкусно. То, что ещё медикам отдал, я сообщил, а трясти начали, мол, делись. Есть один, значит могу и ещё найти. Тут уже отстали, медики это святое. А там пообедал и пошла раздача подарков от тружеников тыла. Да и вообще от разного люда. И мне досталось тоже, в картонной, явно сами клеили, коробке, чуть мятой, я нашёл отличный шарф. И письмо от школьницы, она сама вязала. Поздравляла с Новым Годом, и просила добить гитлеровскую гадину в её логове и вернуться живым. Хорошее письмо, с обратным адресом, сохраню. А шарф мягкий, нежный, не колется совсем. Темно-зелёным был, чуть неровные ёлочные лапы рисунка на нём. А так я был прав, дали немного посидеть и разогнали. А там и сам спать лёг, как двенадцать пробило. По стакану красного вина выпили с парнями нашей палаты. Моё вино, крымское. За Победу пили.