Я не чувствовал его любви с самого детства, даже до того, как узнал, что меня усыновили. Конечно, был благодарен за те возможности, которые он мне предоставлял, но я никогда не верил, что он меня любит. Я даже не думал об этом. Может быть, он не хотел меня любить или усыновлять. Ведь во мне не было его крови, мы были родственниками лишь по документам.
– Я обещал Батухану и остальным быть с ними сегодня, и ты уже знаешь, мама, причину моего визита, – объяснил я, и она сделала шаг от меня, закатив глаза с грустным лицом.
Она никогда не привыкнет к такому положению вещей. Может, она и уступила моему отцу насчет этой квартиры, но ее лицо всегда имело одно и то же выражение в ответ на мое отсутствие. Печальное и отчаянное одновременно.
Я приходил домой к родителям, только когда накапливалось грязное белье. Хотя у меня в доме была всякая электроника, я еще не умел пользоваться стиральной машиной.
– Вот чего я боялась. Я знала, что все будет именно так. Эта квартира заберет тебя от нас.
Я хотел поддержать ее, сказать, что так будет лучше, но она предпочла сделать шаг назад и отойти от меня еще дальше.
– О чем мы договаривались, сыночек? Неужели ты не можешь хотя бы выходные провести с нами? Ты не позволил нам вместе отпраздновать твой день рождения. Давай хотя бы поужинаем вместе в честь того, что ты получил водительские права.
Я намеренно не праздновал свой день рождения с ними, потому что узнал, что меня усыновили, на организованном для меня празднике. С тех пор праздники в кругу семьи не имели для меня особого значения.
Водительское удостоверение было еще одним подарком отца на день рождения. Поскольку у него был друг в Управлении дорожного движения, я сдал теорию и экзамен по вождению еще до достижения совершеннолетия, а в начале семестровых каникул получил права. Конечно, не стал рассказывать друзьям об этом, отец решил этот вопрос, даже не дав мне возможности обсудить его решение. А научился водить машину благодаря своему двоюродному брату Шевкету, который жил в Стамбуле, и до тех пор, пока я не получил права, я ездил на подаренной мне «Импале» нелегально. Моя мама, конечно, тоже была не в восторге от этого. С ее точки зрения, я был испорченным подростком, у которого есть и водительское удостоверение, и собственный дом.
– Мам, давай не будем затягивать, а? Это ведь не так уж и важно, ты же знаешь.
На мою настойчивость она лишь опустила плечи, кивнула головой в знак согласия.
– Ты все равно никогда меня не слушаешь, – укоризненно пробормотала она, и я прекрасно понимал, что расстраиваю ее, но ей следовало отпустить ситуацию, а не давить на меня. Только так мы могли поберечь друг друга и преодолеть трудности.
Она хихикнула, когда я потянулся поцеловать ее в щеку, чтобы успокоить, но я знал, что напряжение на ее лице так просто не сотрешь. В отличие от моего отца, она была прекрасным родителем, и я буду восхищаться ею каждую минуту своей жизни.
– Хорошо, иди на пробежку. Не простудись, сейчас холодно.
Когда мама своей теплой рукой погладила мою щеку, я потянулся, поцеловал ее ладонь и кивнул, стараясь улыбнуться. Иногда мне казалось, что я поступаю слишком бесчувственно и несправедливо по отношению к ней, но ничего не мог с собой поделать.
Я некоторое время смотрел, как она уходит в гостиную, и хотел сказать ей несколько слов, чтобы утешить, но слова застряли в горле. Иногда мне действительно казалось, что я не заслуживаю ее любви.
Пытаясь взять себя в руки, расправил плечи, открыл деревянную дверь дома и направился в сторону сада. Как только я вышел на улицу, холодный воздух ударил мне прямо в лицо. Хотел было вернуться в дом и накинуть куртку, но потом подумал, что пробежка меня согреет, и отказался от этой идеи.
Достав мобильный телефон и наушники, которые я положил в карман спортивного костюма, и включив музыку, которую собирался слушать, еще раз сделал несколько разминочных движений, хорошо размял плечи и ноги для бега.
Если бы Бахар услышала слова, доносящиеся из наушников и доходящие до моего сердца, она бы высмеяла меня, сказав: «Нестандартный выбор музыки для бега». На самом деле я бегал и готовился к турниру ради нее – именно она была главной причиной. Бахар была, пожалуй, единственным человеком – после мамы, – о котором я больше всего заботился, и тот факт, что ее когда-то обидел какой-то придурок, убивал меня.