Голос умолк.
Гени с легким стоном закрыл глаза.
— Вам ясно, в чем тут дело, сын мой? — осторожно спросил ученый.
Гени кивнул головой.
— Какие же меры мы примем, чтобы обеспечить сохранение тайны, а быть может и существование нашей культуры?
Гени быстро вскочил на ноги.
— Умоляю вас, летим немедленно туда, чтобы достойно наказать этих подлых преступников! — закричал он.
— Но ведь там — ваша жена!.. — тихо заметил ученый.
— Моя жена! Да разве у меня есть жена? Ту женщину, которая считалась моей женой, я казню собственными руками! — в бешенстве кричал начальник флота.
— Пока нам нет надобности никуда спешить. Нажмите, для первого раза, вот эту кнопку…
Гени быстро, без колебаний, выполнил указание ученого.
Густые клубы дыма заволокли картину заседания.
Сейсмограф отметил страшной силы взрыв.
— Мертвые повелевают! — серьезно и торжественно сказал ученый.
Начальник флота стоял с высоко поднятой головой и гневно сверкающими глазами:
— Они не только повелевают, но и карают изменников!
Ровный золотистый свет вновь разлился по залу и картина катастрофы исчезла.
Глава десятая.
Ход событий ускоряется.
Командующие флотилиями, получив экстренную радиограмму с магической формулой — X.L.у0.S'.Z''.19.20 — собрались к назначенному времени в недрах Каракорума.
Эта радиограмма предназначалась только для тех лиц, у которых на левом плече были выжжены каленым железом начальные буквы формулы «X. L.» — знак, налагаемый в момент принесения страшной клятвы на верность Федерации, после многолетней испытанной службы в высших командных должностях, — как символ непогрешимости.
Факт клеймения содержался в строжайшей тайне. Носители знака обязывались никогда и никому, не исключая самых близких лиц, не говорить о знаке, ни тем более показывать его.
Это был своего рода условный адрес «на предъявителя».
В собраниях, подобных настоящему, знак секретно предъявлялся при входе специальным контролерам в отдельном помещении, после чего ревизуемый допускался на собрание.
В небольшом сравнительно зале собраний, глубоко под землей, царило необычайное волнение. Всему миру было известно о катастрофе в Кавказской лаборатории. Большинство считало погибшими в этой катастрофе великого ученого Роне Оро-Бера и начальника междупланетного флота Гени Оро-Моска, а потому находилось в гневно-возбужденном состоянии.
Председатель Совета Федерации Ожер Амечи и заведующий междупланетным политическим равновесием Альби Афрег, выступавшие докладчиками на историческом заселении минувшим утром, находились здесь же.
На случай, если бы подтвердился факт гибели Оро-Моска и Оро-Бера, Омер Амичи имел на руках мандат, выданный Советом Федерации, на право выбора, из числа кавалеров «X. L.», новых начальников междупланетного флота и технических сил Федерации.
Собрание находилось в недоумении, по чьей инициативе была разослана чрезвычайная повестка? Лица, имевшие право на подобное действие, были все здесь за исключением двоих, которых считали погибшими.
Тем не менее, заседание началось строго в назначенную минуту.
Альби Афрег, по праву старшинства, занял председательское место.
Наступила тишина, в которой слышно было биение собственного сердца.
— Высокие кавалеры знака «X. L.», — начал председатель, — мы собрались в исключительную для Федерации минуту. К глубочайшему своему прискорбию, мы не видим среди нас двух наших незаменимых вождей, — величайшего гения техники Роне Оро-Бера и храбрейшего водителя боевых сил Федерации, испытаннейшего стратега Гени Оро-Моска. Есть косвенные указания на то, что оба гения погибли жертвами вероломства наших врагов. Это тяжелый удар! Их отсутствие среди нас в этот решающий момент служит печальным подтверждением подобного предположения. Предлагаю почтить вставанием память наших незабвенных товарищей, павших первыми жертвами великой борьбы.
Все бесшумно поднялись и застыли в торжественном безмолвии, прикрывши лица руками.
Мелодичный, вибрирующий звук приемника радиофона над председательским столом заставил всех в одно мгновение изменить положение.
Председатель перевел усиливатель звука. Ясно раздался всем хорошо знакомый голос великого ученого: