Джулия пробормотала, что охотно съела бы что-нибудь, а когда наконец осмелилась поднять на капитана глаза, то обнаружила, что его торс обнажен. Никогда прежде ей не доводилось видеть мужчину, излучающего такую силу. Несмотря на слабость, Джулия с трудом подавила желание коснуться широкой мускулистой груди капитана.
Волна раскаяния окатила ее, как только Джулия поняла, что в присутствии капитана вновь ощущает знакомое тепло внизу живота.
Он склонился над ней, и Джулия замерла, уверенная, что он вновь поцелует ее. Но вместо этого Дерек дотронулся сухими губами до ее лба, выпрямился и произнес:
— Да, жара больше нет. Когда я был ребенком, мама часто касалась губами моего лба, проверяя, не захворал ли я. — Он улыбнулся.
— Ваша мама? — недоверчиво повторила Джулия. — Признаться — , капитан, я не в силах представить вас ребенком на руках матери. Для меня вы навсегда останетесь жестоким, властным мужчиной, переполненным горечью и ненавистью.
— Уверяю вас, Джулия, у меня действительно была мать. — Арнхардт слегка приподнял бровь. — Я и впредь намерен звать вас по имени, и надеюсь, что вы простите мне эту фамильярность. В конце концов, в бреду вы многое рассказали о себе, и, нравится вам это или нет, мы стали ближе. — Он продолжал: — Как я уже сказал, у меня были и мать, и отец. Я вырос в Уилмингтоне, Северная Каролина; мое детство, детство единственного сына рыбака, было счастливым и ничем не омраченным. Впервые страсть к морю я испытал едва научившись ходить, и даже когда мой отец во время шторма пропал в море, я по-прежнему лелеял заветную мечту — стать владельцем корабля. Моя мечта осуществилась, и я зарабатывал себе на жизнь рыболовным промыслом, пока не началась война. А ныне я контрабандист, успешно прорывающийся сквозь блокаду.
Помедлив, он отвел волосы с лица Джулии неожиданно нежным жестом.
— А еще у меня есть сестра — правда, не знаю, где она теперь. Она рано вышла замуж, вскоре после того, как наш отец пропал, а мать умерла, не вынеся горя. Сельма с мужем отправились на запад, чтобы поселиться где-нибудь в тихом городке. Должно быть, она не раз присылала мне письма, но я не видел их — я уже давно не был дома.
— И у меня есть брат, — прошептала Джулия. — Его зовут Майлс, и он…
— О Майлсе мне известно все, — перебил капитан, наблюдая, как глаза Джулии широко раскрылись от удивления. Он объяснил, что в бреду Джулия сама рассказала ему о брате. — Я посочувствовал вам, узнав, что ему пришлось спасаться бегством. А еще вы рассказали о своем отце и о том, как он погиб.
Джулия ошеломленно молчала, открывая и вновь закрывая рот, но, не издавая ни звука. Как она могла выдать эти страшные тайны? Должно быть, от жара у нее помутился рассудок и на поверхность всплыло то, что таилось в глубине ее души.
— А если вы хотите знать, сказали ли вы мне правду о своем вынужденном браке с Вирджилом Оутсом, — продолжал капитан так, словно ему нравилось шокировать ее, — смею вас заверить, вы ничего не утаили.
— О Господи… — еле слышно простонала Джулия. Уходя, Арнхардт остановился у двери, чтобы еще раз окинуть Джулию пристальным взглядом горящих глаз.
— Я заботился о вас, как только мог, Джулия. Кстати, мое предположение подтвердилось: вы действительно чудесно сложены.
В ту же секунду он выскользнул за дверь, лишив Джулию возможности излить гнев. Ее нервы были на пределе, она пылала яростью. Как он посмел отпустить столь бесстыдное замечание, как осмелился напомнить ей о лихорадочном бреде!
Когда же они, наконец, доберутся до Бермудских островов? Неужели ей никогда не удастся отделаться от этого человека? Кроме всего прочего, Джулию бесило предательство собственного тела, его ощущения, вихрь чувств, которые вызывал в ней капитан и которых она не понимала.
Он был мужчиной в полном смысле этого слова, одной его близости хватало, чтобы напомнить ей: она — женщина. Джулии это совсем не нравилось.
Немного погодя в каюту вошла мать с тарелкой тушеных бобов с картофелем. Джулия жадно набросилась на еду, запивая ее горячим чаем, пока мать озабоченно хлопотала вокруг, желая убедиться, что она и вправду поправилась.
— Мы все ужасно боялись за тебя! Ты нас очень перепугала! — то и дело повторяла она. — А капитан был так добр к тебе, дорогая! Конечно, я не сразу согласилась на его предложение перенести тебя сюда, но, в конце концов, сдалась — ведь я не могла ухаживать за тобой сама. Мистер Гаррис говорил, что капитан заботился о тебе, как о родной дочери. Поверишь ли, он не отходил от тебя ни на шаг!
«Наверное, боялся пропустить хоть одно слово из моего бреда», — в безмолвном бешенстве съязвила Джулия и удивилась силе своих чувств.
Она заметила, что лицо матери стало совсем бескровным.
— А ты уверена, что уже выздоровела? — озабоченно спросила она. — Ты неважно выглядишь, мама.
В ответ мать слабо улыбнулась: ^
— Не волнуйся, со мной все хорошо. Просто плавание утомило меня. Но тут уж ничего не поделаешь, верно? После краткого отдыха на Бермудах нам придется возобновить путешествие.
— Может, напрасно мы отправились в Англию? Мы могли бы остаться в Саванне. Там мы с Вирджилом и поженились бы…
— Нет, о нашем отъезде я не жалею. Надеюсь, к весне война кончится и мы сможем возвратиться домой — и Майлс снова будет с нами.
Джулия увидела, как на глазах матери выступили слезы.
— Будем молиться, чтобы Вирджил смог разыскать Майлса и вернуть его домой, — задумчиво проговорила она. — Ты же понимаешь, что в военное время с ним могут расправиться безо всякого суда и следствия.
Мать согласно кивнула:
— Да, я помню: негр из таверны рассказал Лайонелу о том, что противники первыми бросились на Майлса. Но разве могло быть иначе? Майлс — отнюдь не хладнокровный убийца. Его ненавидят только за то, что он не сочувствует южанам.
— Он считает войну бессмысленной, — подтвердила Джупия, ласково поглаживая мать по плечу. — Давай забудем об этом, мама. Наверняка после войны все изменится к лучшему.
Правда, Джулия не верила своим словам. Она уповала лишь на то, что Вирджил сдержит обещание и сделает все возможное, чтобы спасти Майлса. Однако до конца войны на благополучный исход дела нечего было и надеяться.
Пообедав, Джулия почувствовала прилив сил и с радостью согласилась на предложение матери принять горячую ванну.
В каюту внесли деревянную ванну, двое матросов наполнили ее, нося ведра с горячей водой с камбуза. Спустя некоторое время Джулия наконец-то смогла сбросить перепачканную рубашку и погрузиться в воду.
— Я чувствую себя гораздо лучше, — заверила она мать, — как будто и не болела.
— Именно так я почувствовала себя, когда кризис миновал. Мне казалось, будто все силы сразу вернулись ко мне. И подумай только: еще несколько дней, и мы прибудем в порт! — Мать улыбнулась Джулии, и от радости ее щеки слегка порозовели. — Мне так отрадно при мысли, что совсем скоро моя маленькая девочка удачно выйдет замуж и ей будет не о чем тревожиться.
Джулия опустила губку в воду. С задумчивым выражением лица она произнесла:
— Я понимаю твои чувства, мама. Я должна быть благодарна Вирджилу за то, что он сделал мне предложение.
— Нет, это он должен благодарить тебя за то, что ты согласилась! — возразила мать. — Ты обворожительна, Джулия. Любой мужчина мог бы гордиться такой женой. — Окинув дочь еще одним ласковым взглядом, она сказала, что сходит за чистой одеждой. — А ты не спеши, вода остынет еще не скоро.
После ухода матери Джулией вдруг овладела меланхолия Возможно, причиной тому была слабость, но втайне Джулия призналась себе, что уныние вызвали у нее мысли о предстоящем браке. Впрочем, все, что ни делается, — к лучшему. Она давно примирилась со своей участью. Вирджил будет хорошим мужем. По правде говоря, Джулии хотелось бы стать женой любимого человека, но рассчитывать на это не стоило.
Майлс, мама… Два самых дорогих для нее человека. Оба они так много выстрадали! Иногда, когда мать не подозревала, что за ней наблюдают, Джулия вглядывалась в ее лицо, видела тень боли в глазах, и ей казалось, что мать догадывается об измене мужа. В такие минуты Джулия страстно молилась Богу, чтобы мать ни о чем не узнала.