========== Глава 1 ==========
Все происходит так же, как и всегда: в три часа утра Джастин просыпается весь в поту и прячется под одеялом, пытаясь сглотнуть рвущийся из горла крик. Затем он готовит кофе все в той же на ладан дышащей кофеварке, в той, что всегда придает напитку медный привкус, в той, что купил за четвертак в сэконде на Хилари-стрит. Наливает кофе во всю ту же светлую кружку с изогнутой ручкой и сколом у донышка. Садится на все тот же матрас, что лежит на все том же полу в центре все той же комнаты. Включает все тот же телевизор и смотрит повтор все того же «Чарльза в ответе»*, до отказа выкрутив громкость, чтобы заглушить отвратные звуки, которые издают во время секса его отвратные соседи.
Ничего никогда не меняется – вот разве что автомобили в рекламных роликах, которые крутят по телеку между сериями. Ну и температура воздуха, что просачивается сквозь щели в стенах его убогой квартирки.
Ну да, вот это, а еще то, что этим утром у него внезапно звонит телефон.
Джастин снимает трубку. На том конце провода еще не успели произнести ни слова, а он уже знает, что кто-то умер.
Никто не стал бы ему звонить по менее важному поводу.
- Вик…
***
Джастин не знает, что сказать. Не потому, что сам никогда не был на месте Дебби и Майкла, хотя это и правда. Не потому, что мучается чувством вины из-за того, что так и не успел узнать Вика поближе, хотя и его он, разумеется, тоже испытывает.
Нет, просто на то, чтобы добраться сюда, ушли все его силы. Сначала пешком до автобусной остановки на углу Лафайет и шестьдесят первой – поминутно оглядываясь через плечо и переводя дыхание. Дальше – автобусом, который никак не должен был оказаться таким набитым во вторник в шесть часов утра. Все это вместе превратило его в настоящую развалину.
И вот теперь он сидит в доме Деб, на третьей ступеньке лестницы, и дышит-дышит-дышит, попутно безуспешно пытаясь разжать скрюченную руку. А Дебби орет на него:
- … это ж, блядь, додуматься надо такое отмочить! Нет, ты только посмотри на него, а? – через плечо бросает она Майклу. – А ну топай наверх и приходи в себя. Господи, и так все летит к ебеням со скоростью света, а тут еще этот пизданутый пацан шляется по улицам в шесть утра…
И Джастин, не слушая Майкловы причитания – да отвяжись ты от него, ма, бога ради, присядь уже, не нервничай так, не обязательно же из-за всего на свете дергаться, Боже мой, Боже мой, Вик… – поднимается наверх и закрывается в ванной.
В первую секунду он пугается отражения, что таращится на него из зеркала. Джастин не любит зеркал, давно уже, дома у него их нет. Он дотрагивается до своих волос, наклоняет голову – так, чтобы отросшая челка занавесила глаза, а затем резким движением откидывает ее на бок. Стрижка у него по плану раз в четыре месяца, третьего числа, – то есть завтра. Но не в этот раз, нет. В этот раз ей придется подождать.
Спустившись вниз, Джастин располагается в кухне, у стола, потому что в гостиной полно народу – там Дебби, и Майкл, и Хантер, и Бен. Он перехватывает свою правую руку левой, стискивает ее и сует в карман толстовки. А затем, откашлявшись, пытается выговорить:
- Деб.
Получается, видимо, не очень, потому что Бен продолжает что-то рассказывать.
- Деб, - окликает Джастин громче. Теперь все оборачиваются к нему, и под их взглядами у него по всему телу бегут мурашки. – Ты как?
Дебби окидывает его этим своим фирменным да-ты-нахуй-попутал-что-ли взглядом и отвечает:
- А ты не охуел ли задавать мне такие вопросы, когда сам хрен знает на что похож? Да тебя бы за такие выходки к унитазу пристегнуть! Чтоб не шатался в одиночку по гребанным улицам и не доводил себя до такого состояния. И не думай, что я не заметила, как у тебя рука трясется. Господи Иисусе, этот мальчишка меня с ума сведет! Видали вы такого говнюка?
Она кудахчет над ним, как наседка над строптивым цыпленком. Майкл смотрит на нее с ужасом, Бен – с недоумением, а у Хантера вид такой, словно он сейчас с удовольствием оказался бы в любом другом месте. А вот Джастин улыбается.
- Я знаю, Деб, - говорит он и принимает тарелку с яичницей, которую она ему сует.
Больше всего на свете ему бы сейчас хотелось ее обнять. Но он не может.
Джастин понимает, о чем они все думают. Деб ведет себя странно, не так, как положено. Выдает неверные реакции. Не плачет, не орет, не повторяет в сотый раз то, что всем и без нее известно: это пиздец, как несправедливо.
Может быть, Джастин мало что понимает в происходящем. Не знает, что сказать, не представляет, что Деб сейчас чувствует, не понимает, какой реакции все от нее ждут. Но кое-что он знает лучше, чем кто бы то ни было в этом доме.
Жизнь вообще несправедлива.
И потому он заглядывает Дебби в глаза и повторяет:
- Я знаю, Деб, знаю.
Она наливает ему апельсинового сока, и рука у нее тоже трясется.
***
Джастин остается у Дебби на весь день. Пользы от него никакой, он сам это знает. Единственное, чем он может помочь, - это прибрать за теми, кто заходит принести соболезнования. И то в процессе он старается держаться подальше от толчеи, жмется по углам, сутулит плечи и молится про себя, чтобы никто не вздумал к нему прикасаться. Относит на кухню стаканы и тарелки, вешает чьи-то куртки, подбирает использованные салфетки.
Деб больше не суетится. И Джастин от души желает, чтобы остальные побыстрее сообразили, что вот это как раз и есть повод для беспокойства, а вовсе не ее утренние выступления. В том ее поведении, конечно, можно было рассмотреть намек на отрицание случившегося, но то, что творится с ней сейчас, куда как хуже. Вот это вот жутковатое принятие.
А потом Джастин снова уходит в туалет – высморкаться и принять таблетку Адвила - и вот тут оно и случается. Он как раз запивает лекарство водой из-под крана, когда сквозь слои цемента, гипсокартона и дерева до него вдруг доносятся звуки. Эммета по голосу и узнать сложно. Джастин, пожалуй, долго мог бы предаваться размышлениям на тему – как это странно, как неправильно, когда голос Эммета звучит так подавлено, если бы этим самым голосом он не произнес:
- Брайан!
Наверное, если постараться, он смог бы живо представить себе, что там происходит. Майкл рыдает у Брайана в объятиях, и тот что-то шепчет ему в волосы – тихо-тихо, так, чтобы никто не подслушал, не поймал его слова в воздухе, не передал их дальше. Так, чтобы Майки мог оставить их себе, сохранить, спрятать в карман и там воровато трогать кончиками пальцев.
Джастин долго не выходит из ванной. Сначала писает, потом массирует руку. Разминает ладонь подушечкой большого пальца, пытается разжать ее, но рука лишь дергается от спазма и начинает трястись. Тогда Джастин запихивает ее в карман.
Что ж, каждый из них прячет в кармане что-то свое.
Джастин медленно, ступенька за ступенькой, спускается по лестнице, разглядывая носки собственных туфель. Потасканные белые кеды ступают по вытертым деревянным половицам.
Дебби орет:
- … а ну убрал свои гребанные грязные ботинки с моего ковра! И вообще не лезь ко мне! Охренеть можно, исчез на три года, думать забыл про… – голос ее не то чтобы обрывается.
Просто такое ощущение, что кто-то нажимает на паузу.
И становится – как это там говорится? Так тихо, что слышно, как муха пролетит? Ну и раз уж всем, кто находится сейчас в доме, приспичило обернуться и уставиться на него, Джастину ничего не остается, кроме как вскинуть голову, расправить плечи и постараться не замкнуться в себе.
Он медленно сходит с последней ступеньки, на ходу стараясь согнать залегшую между глаз тревожную морщинку, но терпит сокрушительное поражение. Все смотрят то на него, то на Брайана, взгляды их мечутся, как шарики в пинг-понге. Такая вот партия в настольный теннис между двумя бывшими…
Да никем, собственно.
- Мелодраматично немного, тебе не кажется? – бесстрастно изрекает Джастин.
Брайан лишь прикасается кончиком языка к зубам и отводит глаза. Джастин же проскальзывает мимо собравшихся в комнате и, по пути подхватив со стола стакан, уходит на кухню.