Они улыбаются друг другу. Выглядит, должно быть, нелепо, потому что в получившихся улыбках широко представлены стиснутые зубы, а вот дружелюбия нет ни грамма. И, тем не менее, оба они лыбятся все шире, шире, пока…
Брайан не произносит, наконец:
- Один взрослый на утренний сеанс.
Джастин печатает билет, проводит кредиткой через щель в кассовом аппарате и отзывается:
- Хорошего дня!
***
Десять минут спустя Брайан врывается в кабинку, хватает Джастина за воротник и сдергивает его со стула.
***
Дело, понимаете ли, не в том, что Джастину вдруг стало не все равно – да ничего подобного. И не в чувстве вины, и не в том, что Брайану все же удалось его убедить. И даже не в том, что Брайан его фактически принудил – он же вроде как… ну… к нему притронулся, отчего Джастин тут же весь затрясся и потерял ориентацию в пространстве, и задохнулся так, что протестовать был уже не способен. И уж конечно не в том, что в нем вдруг проснулось странное желание победить. Вовсе не это побуждает Джастина выскочить из кинотеатра «Либерти» вслед за Брайаном.
А дело в том, что когда откуда ни возьмись вдруг появился его начальник и потребовал объяснить, зачем Брайан ворвался в кабинку, а Брайан ответил ему:
- Проблемы в семье. Очень срочно! Джастину нужен отгул.
Дело в том, что в этот самый момент его начальник снова пробормотал:
- Берешь этих на работу – и вот результат.
А Брайан – ну он же Брайан Кинни, он не станет молча глотать дерьмо от всяких брюзгливых старперов в твидовых пиджаках – Брайан в ответ улыбнулся и вежливо поинтересовался:
- Каких именно «этих» вы имеете в виду?
И Джастин вовсе не удивился, когда его босс выплюнул:
- Педиков.
Потому что Джастин, конечно, не идиот. Просто меньше знаешь – крепче спишь. Это верно, но теперь-то он знает.
А значит, назад пути нет.
- Ты гребанный мудак!
Теперь Джастину уже лучше, нет, правда - восемьсот двадцать три, восемьсот двадцать один… И Брайан его больше не трогает. Ему и не нужно, он просто идет впереди, пересекает улицу, движется мимо зданий. А на тротуаре пиздец, какая толкучка.
Восемьсот одиннадцать, восемьсот десять.
- Кто, блядь, тебя просил совать свой…
- Вообще-то меня довольно часто об этом просили. Однажды кстати вот тут, - Брайан машет рукой в сторону подворотни, мимо которой они как раз проходят, а потом указывает на небольшой магазинчик на углу. – И вон там просили, дважды. А как-то раз прямо вот где-то здесь, на этой улице. Или, может, на соседней…
Джастин уворачивается от пожилой женщины, которая, видимо, не замечает его взгляда, что каждому встречному должен сообщать: «Держись от меня подальше!» Джастин крепче прижимает руки к телу и… Восемьсот, семьсот девяносто девять.
- Теперь у меня работы нет.
Брайан заглядывается на молодого парня в обтягивающих трикотажных штанах и кроссовках для бега.
- А фартук, который ждет тебя в кафе, мог бы поспорить.
Джастин останавливается посреди дороги, пятится к пустующей нише в стене одного из зданий и пытается выровнять дыхание.
- Я не могу. Это не вопрос выбора. Ты же не думаешь, что я однажды утром проснулся и решил стать таким. Просто у моих возможностей есть границы, и чем сильнее я пытаюсь их раздвинуть, тем хуже мне становится. Тебя это что, совсем не волнует?
Брайан одаряет его скептическим взглядом, и Джастин, коротко хохотнув, сам себе отвечает:
- Нет, конечно же, нет. Вот я дурак, думал, тебе есть дело до кого-нибудь, кроме самого себя.
- Терпеть не могу, когда люди так думают, - вздыхает Брайан.
- Ну ладно, хорош, - Джастин расправляет плечи и встряхивает рукой. – Я знаю, что ты хочешь помочь. Но, Брайан, так ничего не получится. Ты не можешь просто впихнуть меня в набитую людьми комнату и ждать, что я тут же чудным образом исцелюсь. Думаешь, я не пробовал так делать? Думаешь, я не пытался?
- Думаю, что пытался, - отвечает Брайан и прислоняется спиной к стене, Джастину теперь виден только его четкий профиль. – Но ты не пытался – со мной.
«Да с тобой я только и делал, что пытался», - думает Джастин, а вслух говорит:
- С чего ты взял, что с тобой будет как-то иначе?
- Потому что со мной всегда все иначе, разве нет?
Брайан поворачивает голову и бросает на него короткий взгляд. И Джастин думает: «Да, всегда». И в то же время: «Нет, ничего подобного».
***
Он и пяти минут не продержится в этом месте.
Джастин успевает только переступить порог, пройти мимо столиков к стойке, за стойку – и вот он уже сидит на корточках и прячется за ней. Руки у него дрожат, легкие сжимаются, а голова опущена между коленей.
- Я не могу. Не могу…
Он сбился со счета. Он ненавидит сбиваться со счета.
Брайан перегибается через стойку и смотрит на него сверху-вниз. На лице у него написала смертельная скука.
- Ты не стараешься.
- Стараюсь.
- Чушь! Если бы ты старался, ты бы принял что-нибудь. Ксанакс, Ативан, что угодно…
- Вообще-то я не ожидал такого поворота событий, когда утром из дома выходил, - огрызается Джастин.
Брайан закатывает глаза. Затем голова его исчезает, а через секунду он снова перегибается через стойку, протягивая Джастину раскрытую ладонь.
- Держи!
Он вкладывает в руку Джастину две таблетки, те, голубые, что взял из его коробки пару дней назад.
- Вечером все возместишь, ты, вымогатель!
Джастин проглатывает таблетки на сухую. Ему хочется сказать Брайану, что не все можно исправить лекарствами. Что рука от них трястись не перестает, что они не подавляют его инстинктивное стремление избегать любого физического контакта. Что они не избавляют его от привычки, входя в любое помещение, тут же неосознанно осматривать его на предмет доступных выходов. Что сколько бы лекарств он ни принял, он все равно всегда должен спать спиной к стене. И знать, кто стоит позади, - какого они роста, с каким выражением на него смотрят, что на них надето, что спрятано в их бездонных карманах и громко ли они топают, приближаясь. Всегда.
Лекарства – это всего лишь лейкопластырь, двухдюймовая полоска клейкой ткани на окровавленной культе.
Впрочем, Брайан все равно не поймет.
- Ну вот, теперь ты в порядке. Поднимайся и иди принимать заказы, - Брайан хлопает ладонью по стойке и опускается на стул.
И раз уж он все равно здесь, сидит за стойкой, Джастин ставит перед ним тарелку картошки фри.
На самом деле он делает это не ради Брайана, и не ради Деб, и не ради самого себя, и не ради преодоления, и не ради денег. В общем-то, если быть честным, Джастин проводит понедельник, укрывшись за доходящей ему до пояса стойкой кафе «Либерти», потому что убегать от кошмаров на поверку выходит куда болезненнее, чем прятаться от них.
***
Брайан весь день где-то тут, поблизости, даже когда технически его здесь нет. Он выходит в туалет, кадрится к бегуну-в-трениках, подсаживается за столик к Эммету, отходит поболтать с Майклом и Беном. Но при этом он все время где-то тут.
- Это… что-то новенькое, - Майкл смотрит, как Джастин мечется за стойкой, и по лицу его невозможно понять, доволен он увиденным или нет.
- Наш сладкий пупсик снова в строю! – провозглашает Эммет и корчит такую умильную рожицу, что Джастин морщит нос.
- По-моему, это очень впечатляющий прогресс, - замечает Бен.
А Хантер говорит:
- Могу отсосать, если хочешь.
Только не Джастину, а Брайану. И наклоняется к нему так близко, что за пустые обещания его слова никак не примешь. Ну а Брайан, тот… улыбается.
- Майки, ну что за милый у тебя малыш!
- Ага, и если он не перестанет делать непристойные предложения моим друзьям, я не куплю ему обед.
Они пререкаются, подтрунивают друг над другом, и Эммет крадет лимонные брусочки у Бена с тарелки, а Майки отвешивает Хантеру подзатыльник всякий раз, как у того изо рта вылетает очередной пошлый намек. Брайан язвит и отпускает саркастические замечания, а Джастин…