— Когда я рос в Нигерии во время революции, то приходилось либо быть жестким, либо умирать, все просто, — тихо сказал Джерико. — Я служил в частной охране во время беспорядков в Чикаго и Тампе. Я видел, как люди поступали друг с другом во время восстания из-за водного кризиса в Аризоне. Приходится учиться жить одним способом. Трудно понять, что есть и другие пути, не говоря уже о лучших.
За те месяцы, что они прожили вместе, Джерико никогда не произносил столько слов одновременно. Он был суров, как гора, строг и требователен, не боялся, не дрожал. Он никогда не высказывал своих сомнений. До этого момента Мика считал, что у него их нет. Но, как и во всем, большинство людей оказываются чем-то большим, нежели кажутся.
Джерико надолго замолчал.
— Я подвел Сайласа. Я научил его убивать. Может быть… может быть, лучший урок — как этого не делать.
Мика улыбнулся.
— Будьте осторожны. Мне кажется, у вас может проснуться совесть.
Джерико горестно покачал головой.
— Знаешь, как говорят. Старого пса можно научить новым трюкам.
— Не думаю, что поговорка звучит именно так.
— Нет? Ну, я все равно никогда не понимал американского сленга. — Джерико провел рукой по голове. — Когда-нибудь ты станешь хорошим лидером, Мика.
— Что это значит? У нас есть вы. — Но все равно Мика покраснел, глубоко польщенный. Джерико был человеком, который вызывал уважение. Получить в ответ хоть немного уважения было большой честью.
Джерико похлопал его по спине. Мика чуть не грохнулся от силы удара.
— У тебя слишком много грязи в ушах. Я же сказал — когда-нибудь.
Они спустились обратно по двадцати пяти лестничным пролетам. На лестничной площадке их напугал енот: он шипел, глаза его блестели в лучах света. Но он не был заражен, и они прошли дальше без происшествий.
Едва они вернулись, как Уиллоу подала сигнал со своего поста у входных дверей.
— Они вернулись!
— Габриэль? — спросил Мика, его пульс участился. Его брат в безопасности? Все ли с ним в порядке? Затем до него дошли слова Уиллоу. Что она имела в виду, говоря «они»?
Мика поспешил за Джерико в холл, где уже собрались Уиллоу, Амелия, Хорн и Финн.
Рот Мики раскрылся от изумления.
Габриэль вернулся. Но он был не один.
Глава 20
Габриэль
Габриэль обхватил Селесту за плечи, поддерживая ее, когда они, спотыкаясь, вошли в здание. Ее одежда была окровавлена и разодрана. Лицо перепачкано грязью и пеплом, медные кудри в беспорядке растрепались. Кровь стекала по ее ноге, а на полу за ними тянулись размазанные отпечатки ботинок.
Селеста была жива.
Уиллоу вскочила на ноги, потрясенно ахнув.
— Мы думали, ты умерла!
Селеста дрожала от потери крови и истощения, но глаза ее смотрели ясно.
— Я не умерла.
Габриэль положил руку ей на спину, чтобы она не упала. Он и сам был измотан, глаза слипались, тело почти онемело от многочасового пребывания на морозе и снегу. Он отдал Селесте свою куртку. Ей она была нужнее.
Габриэль моргнул, приспосабливаясь к полумраку. За окнами темнело небо. Вестибюль наполнился тенями. Лишь свет луны, отражаясь от снега, давал мягкое сияние.
Взгляд Джерико подозрительно устремился на Хорна.
— Ты сказал нам, что она мертва.
Лицо Хорна побледнело. Черты лица исказились в едва скрываемой гримасе.
— Селеста, я был уверен, что ты… Я бы никогда не… Это должно быть чудо…
— Замолчи! — Селеста выпрямилась во весь рост. Габриэль схватил ее за руку, чтобы удержать на ногах. Ее глаза пылали яростью. — Это ты виноват!
Хорн сделал шаг назад, затем еще один. Он поднял руки, выставив ладони в успокаивающем жесте.
— Мы должны отпраздновать это радостное событие. Ты вернулась из мертвых и…
— Я не вернулась из мертвых, — процедила Селеста сквозь стиснутые зубы. — Ты бросил меня умирать.
В помещении воцарилась тишина. Никто не говорил. Никто не дышал.
Мика переводил взгляд с Селесты на Хорна и обратно. Он бросил вопросительный взгляд на Габриэля, ища подтверждения. Габриэль слегка покачал головой, с трудом сдерживая ярость. Это история Селесты. Он не станет ничего делать или говорить, пока она не выскажется.
— Что ты имеешь в виду? — спросил наконец Мика. — Хорн оставил тебя?
— Хуже. — Селеста наклонилась к окровавленной ноге и размотала импровизированную повязку, которую Габриэль успел сделать из рваных полосок льняной скатерти.
Мика задохнулся. Амелия зарычала, как раненый зверь. Уиллоу выглядела еще более разъяренной.