Сантэн обошла Майкла, чтобы застегнуть на нем рубашку спереди.
— Вы так добры… — тихо произнес он.
Она не осмелилась посмотреть ему в глаза, чтобы не выдать своих чувств перед Анной.
Волосы на его груди были густыми и упругими, Сантэн почти неосознанно слегка коснулась их кончиками пальцев, а соски на плоской крепкой груди были серовато-розовыми и крошечными, но они затвердели и приподнялись под ее взглядом, и это был феномен, который и изумил, и очаровал девушку. Ей и в голову не приходило, что такое и с мужчинами случается.
— Поспеши, Сантэн! — сердито бросила Анна.
Сантэн вздрогнула, только теперь заметив, что разглядывает тело Майкла.
— Я пришел, чтобы поблагодарить вас, — сказал Майкл. — Я не собирался заставлять вас работать.
— Это нетрудно. — Сантэн все еще не смела взглянуть в его глаза.
— Без вашей помощи я мог просто сгореть заживо.
— Нет! — воскликнула Сантэн с излишней горячностью.
Мысль о смерти столь прекрасного существа была совершенно неприемлемой и невыносимой для нее.
Теперь она наконец снова посмотрела ему в лицо, и ей показалось, что сквозь череп Майкла просвечивает летнее небо, — такими синими выглядели его глаза.
— Сантэн, у нас много работы. — Тон Анны стал резче.
— Позвольте помочь вам, — с пылом вмешался Майкл. — Я отстранен… мне не разрешено летать.
Анна явно засомневалась, но граф пожал плечами:
— Лишняя пара рук нам не помешает.
— Это в качестве небольшой благодарности, — добавил Майкл.
— Но ваш прекрасный мундир…
Анна в поисках предлога посмотрела на его блестящие ботинки.
— У нас есть резиновые сапоги и рабочая одежда, — быстро произнесла Сантэн, и Анна вскинула руки, сдаваясь.
Сантэн подумала, что даже синяя serge de Nim, или джинса, как обычно называли такую ткань, и грубые резиновые сапоги выглядят элегантно на высокой стройной фигуре Майкла, когда он спустился в подвал, чтобы помочь графу вычистить стойла животных.
Сантэн с Анной провели остаток утра в огороде, готовя почву для весенних посадок.
Каждый раз, когда Сантэн по любому предлогу спускалась в подвал, она останавливалась неподалеку от Майкла, работавшего под руководством де Тири, и они застенчиво обменивались прерывистыми малозначащими словами, пока на лестнице не появлялась Анна.
— Где опять этот ребенок! Сантэн! Что ты вообще здесь делаешь?
Как будто Сантэн это знала.
Все четверо пообедали в кухне омлетом, приправленным луком и трюфелями, сыром и ржаным хлебом, с бутылочкой красного вина — на нее Сантэн согласилась, но ключей от винного погреба отцу все же не дала. Она сама принесла вино.
Спиртное смягчило настроение, даже Анна выпила стаканчик и разрешила Сантэн сделать то же самое, и разговор стал беспечным и легким, его прерывали взрывы смеха.
— Что ж, капитан, — граф наконец повернулся к Майклу с расчетливым блеском в единственном глазу, — не расскажете ли теперь, чем вы и ваша семья занимаетесь в Африке?
— Фермерством, — ответил Майкл.
— Арендуете ферму? — осторожно пустил пробный шар де Тири.
— Нет-нет, — засмеялся Майкл. — Мы работаем на своей земле.
— Землевладельцы?
Тон графа изменился, потому что, как это было известно всему миру, земля всегда была единственной настоящей формой богатства.
— И велики ли владения вашей семьи?
— Ну… — Майкл как будто смутился. — Они довольно большие… Видите ли, в основном ими занимается семейная компания… мой отец и мой дядя…
— Ваш дядя-генерал? — вставил де Тири.
— Да, мой дядя Шон…
— Сотня гектаров? — желал узнать граф.
— Немножко больше.
Майкл неловко поерзал на скамье, вертя в пальцах кусочек хлеба.
— Две сотни?
Граф смотрел так выжидающе, что Майкл не мог уже уходить от ответа.
— В целом, если учесть и плантации, и скотоводческие ранчо, и еще те земли, что у нас есть на севере… получится около сорока тысяч гектаров.
— Сорок тысяч?
Де Тири уставился на Майкла, а потом повторил по-английски, чтобы удостовериться в том, что не ослышался:
— Сорок тысяч?
Майкл смущенно кивнул. Он лишь недавно начал чувствовать себя не очень удобно из-за размеров семейных владений.
— Сорок тысяч гектаров? — почтительно выдохнул граф и тут же спросил: — И конечно, у вас много братьев?