– У нас в Сибири речушки быстрые и холодные, вода в них прозрачная как хрусталь, – кричал он, растираясь полотенцем. В такой реке нет, особого удовольствия купаться.
– Ну да, вы, наверное, в Сибири у себя там с медведями в догонялки играете, – улыбаясь, ответил я.
Зевс пристально посмотрел на меня, и, отвернувшись в сторону, ответил:
– Может, и играем, только вода всё равно мутная.
«Да, с таким собеседником трудновато будет в одной берлоге, какой же особенный они народ – эти сибиряки».
Замыкал наш круг Паша, который работал и жил в Краснодаре, и по моему наблюдению, прожив там несколько лет, теперь говорил с кубанским акцентом.
После неудачной попытки пошутить с Зевсом, я, забросив свои попытки говорить с ними, стал внимательно слушать их рассказы о службе в горячих точках.
Ростов в тот день не жаловал нас погодой, хоть и июльское солнце припекало, но дул очень сильный ветер, после первого же захода, мы отправились обратно в лагерь.
На входе возле ворот нас встретил Док.
– Парни разговор есть.
Фокс и Зевс, демонстративно подняв головы вверх, прошли мимо, показывая тем самым, что они в его подчинении лишь формально, и, не желая слушать его, отправились сидеть на бревно. Док с какой-то растерянностью в глазах подошёл к нам с Пашей и сказал:
– Бродяга попросил оповестить всех, когда будем переходить через границу, скорее всего, пойдём мелкими группами, очень вероятно, что будет обстрел, так что на автобусах могут не повезти. Оружие выдавать не будут, по одному стволу будет только у старших группы, и то не для обороны, а для… – Док запнувшись замолчал, было видно, как он с трудом подбирая слова, пытался выдать нам информацию как можно мягче.
– А для чего? – спросил у него Паша.
– В случае ранения кого-то из группы и невозможности передвигаться самостоятельно, раненого придется… – сделал он паузу. – Чтобы не накрыли всю группу… – Док замолчал, но через мгновенье выдавил из себя: – Ну, сами понимаете…
Последняя фраза далась Доку очень трудно, вероятно он и сам был ошарашен такой директивой.
– Что за бред, – возмутился Паша.
– Кто это тебе сказал, Бродяга? А ему? Наверное, Иваныч передал, командир, б…
После услышанного, сидевший на бревне, Фокс подскочил, и, взяв Пашу за плечо, отвёл его в сторону.
– Братан, главное из этого цирка выбраться, а там уже нормальные пацаны встретят, у меня уже есть пару телефонов.
Паша, подойдя к Доку, тихо сказал ему:
– Нет, они для меня не командиры, так что не обессудь.
Док подошёл ко мне и, видя моё растерянное лицо, попытался сохранить рушившуюся на глазах свою маленькую власть.
– В любом случае командир здесь я, так что приказ есть приказ.
– Как скажешь, – ответил я.
Док был в таком плачевном состоянии, что я бы никогда не простил себе какое-либо нарекание с моей стороны.
Дождавшись пока Фокс уйдёт, я подошёл к Паше и вопросительно взглянул на него.
– Да чепуха все это, не слушай их. Док парень неплохой, просто слушает этих придурков. У нас в Чечне правило было: своих не бросать, хоть мертвого, но вынести, не оставлять… а эти видишь, как выкрутиться решили, своих добивать придумали. Молодцы!
– А у вас там раненые в операциях были? – спросил я.
– Конечно, но у нас в отряде, большую часть составляли чеченцы. У них так заведено: если прогнёшься, будут чмырить тебя всю службу, но если покажешь, что есть в тебе стержень, за своего примут. Тогда будь уверен, раненого не бросят, так что я бы лучше в отряд к чеченцам пошёл, чем не пойми к кому.
После разговора с Доком у меня остался неприятный осадок, мне стало понятно, что находимся мы под командованием дилетантов, и если нас действительно при переходе накроют минами – разбегутся все как тараканы, и бегай потом по бескрайним степям Украины, словно заяц. «Неужели нашу нацию так оболванили за годы правления бездарных руководителей, что люди, занимающиеся военным делом, разучились воевать?».
Решив развеяться от чёрных мыслей, я решил наведаться к Кате, уж всё мне никак не давала покоя её заносчивость. К тому же прикинув, что: «Если отправка здесь через три дня, а, по словам Бродяги, были те, кто находился здесь уже третий день, из её одиночества следовало – с ней никто особо не общался». Может легенда делала своё дело, а может всем было не до этого, все рвались «туда» – за горизонт.
Екатерина передвигалась по лагерю словно привидение. Она, никого не замечала и все делали вид, что тоже её не замечают.
Катя сидела на скамейке под навесом и что-то писала в блокноте. Её огненно-рыжие волосы были туго стянуты в кулёк, ветер пытался заигрывать с её пышным хвостом, но тугая резинка стягивала их и только тоненькие локоны у лба покачивались от ветра.