Я нагнулся к Паше и тихо сказал ему:
– А если бы не успели по рации передать, о том что дорога занята хохлами?
– Не забивай ты себе этим голову, если при обстреле водителя убьют, выбегай и про вещи забудь, главное от автобуса подальше беги.
Затем наклонившись к Фоксу, он шепнул тому на ухо:
– Ну что? Наливай.
Фокс, как будто только и ждавший этого момента, молча зашуршав бутылкой в кармане, сделав из неё один большой глоток, передал её Зевсу, сидевшему рядом с ним. Зевс, отхлебнув и слегка поморщившись, протянул её Павлу. Придерживая крышку руками, Паша передал бутылку мне.
– Нет, что ты, я не пью, – возразил я.
– Выпей, – настойчиво сказал он. – Такая традиция, – и обернувшись к Фоксу, шепнул ему: – Парень с нами.
– Ну, не возражаю, – не оборачиваясь, ответил Фокс.
После того, как мы на четверых выпили половину бутылки, Зевс, поблагодарив Фокса за угощение, перебрался на сиденье к сопровождающему нас ополченцу. Сопровождающий к тому времени, толи от унылой и однообразной картины, извивающейся в ночи дороги, толи от постоянного недосыпания, уже тихо дремал. И только на кочках подбрасывавших автобус, он, вздрагивая, посматривал на дорогу, затем закрывал глаза снова.
Зевс, осторожно взял автомат, лежавший, возле дремавшего ополченца и со счастливым видом стал кривляться с оружием.
После того как Фокс остался один, он, облокотившись на стекло, задремал. Павел же, под действием алкоголя, стал изливать мне душу о своих недавних отношениях.
– Ты пойми, я с ней уже как два месяца не виделся, отовсюду её удалил, а она как узнала, что я на Донбасс еду, бросила всё и прибежала меня провожать. Любит она меня, и ждать будет, – размахивая пальцем передо мной, утверждал он.
– Я думаю, Паша, она пришла проводить тебя, только из женского любопытства или обычной жалости, и чувства здесь не причём. А может пришла убедиться, что ты точно уезжаешь и больше вас теперь ничего связывать не может.
Прищурив один глаз, он посмотрел на меня и, запинаясь, спросил:
– Ты, правда, так считаешь?
– Это моё мнение, надеюсь, она думала иначе. Я, Паша, разочаровался в девушках, не знаю, может раньше они другими были. Но сейчас они, давая клятвы, чуть ли не на конституции, через неделю могут сказать, что любовь прошла, и никто никому ничем не обязан. Как с ними можно строить отношения? А если родится ребёнок, а она влюбится в другого человека? Тогда что делать? Терпеть измены или платить всю жизнь алименты? Может ты и хороший разведчик, но в девушках я знаю толк. Запомни, Паша, всё сказанное девушкой, не является правдой, а лишь стечением обстоятельств.
– Послушай, или я так сильно напился, или ты так правильно говоришь. А я ещё собирался звонить ей.
– Не советую, прояви терпение, пусть она там переживает. Захочет – сама позвонит.
Павел же воодушевленный нашим разговором, а может алкоголем, без устали рассказывал про работу и жизнь в Краснодаре. Но я, уже не в силах пересиливать накатывающий на меня сон, постепенно засыпал, а голос Павла, смешиваясь с гулом двигателя автобуса, всё отдалялся и отдалялся, как будто я, медленно погружаясь воду, опускался на самое дно.
Очнувшись от резкой остановки автобуса, я взглянул в окно. Автобус, остановившись перед перекрёстком, освещал светом фар дорожные указатели. Сопровождающий нас ополченец, выскочив из автобуса, подбежал к указателям, затем, проверив все канавы возле перекрёстка, вернулся в автобус.
– Не понимаю. Нам нужно налево, а по указателю нужно сворачивать направо, – обратился он к водителю.
– Так это наши при отступлении могли все указатели поменять, «укров» путают, – сняв с ручника, водитель надавил на газ.
Проехав несколько километров, сопровождающий передёрнул затвор автомата и склонился над водителем.
– Всё Сергей туши фары, сейчас нейтральную территорию будем проезжать.
Спустя некоторое время, повернувшись к окну, я увидал, как на чёрном небе, показались серебряные стрелы похожие на салют, только они летели не вверх, а по диагонали.
– Смотри! – толкнул меня Паша.
– Вижу.
По всему автобуса пошла возня, сопровождавшаяся возгласами парней будивших своих спавших соседей.
– Это «грады», работают! – стараясь перекричать звук двигателя, крикнул сопровождающий.
– Силовики суки, по нашим ребятам бьют! Раньше только днём стреляли, сейчас и ночью работают.
После того как стрелы растворились в темноте, последовали раскаты от взрывов, приглушаемые гулом двигателя.
Проехав ещё около часа, вдалеке показались огоньки – это были огни посёлка. Нас везли в объезд через Луганскую область. Сделав небольшой манёвр влево, водитель резко затормозил. На обочине дороги стоял парень и махал руками. Лежавший возле него человек, обхватив голову руками, согнув ноги в коленях, спокойно лежал на асфальте.