— Покаяние? О чем вы! — священник попытался поймать его за ногу. Незнакомец брезгливо отодвинулся.
— Проведите это время с пользой.
Отец Грейс наконец осмелился задрать голову и встретился с глубоким внимательным взглядом очень темных глаз. Джентльмен изучал его, как животное.
— Но здесь же дом Божий!.. — в последней попытке прохрипел пастор.
— Только не для вас.
Джентльмен кончиком шпаги подцепил связку ключей, вытянул ее из кармана Грейса и убрал клинок в ножны.
— Не уходите! Постойте!
— Вот вы и встретитесь, — раздалось в ответ. — Вы же этого хотели.
…джентльмен захлопнул двери церкви и запер.
— Это еще не значит, что я тебя выпущу, — пробормотал он и вытолкнул из ячейки на ремне бутылочку с густой зеленой жидкостью и с приклеенной к пробке кисточкой. Он обвел замок на двери в правильный круг и крест–накрест написал поверх него две короткие фразы. Из–под двери пробилось красноватое свечение.
— Не пытайся выйти. Скоро за тобой придут, — он сунул бутылочку на место и быстро зашагал по Эвленн–род.
29 декабря
— Терпеть не могу пожары, — пробурчал Натан; полицейская карета тряско катила к южным кварталам Блэкуита.
— Почему? — заинтересовался Лонгсдейл.
— Потому. Не знаю ни одного полицейского, который их любит. Сперва огонь спалит к чертям все, до чего дотянется; потом его тушат водой, песком и всем, чем могут; а в итоге полиция в состоянии только сказать, что тут что–то сгорело, и, вероятно, кто–то умер.
Пес издал звук, средний между сочувственным хмыканьем и ехидным фырканьем. Он был бодр и полон сил, в отличие от двуногих. Комиссара подняли в начале шестого, а Лонгсдейла он перехватил, когда тот возвращался с кладбища. Вид у консультанта был утомленный и потрепанный. Натан предпочел не спрашивать, чем он занимался на кладбище ночью.
— Зачем я вам нужен?
— Пожар случился в церкви Святой Елены. Сгорел человек, и я хочу, чтоб вы исключили всякое… всякую потустороннюю дрянь.
Консультант кивнул, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Видок у вас.
Лонгсдейл вздохнул.
— Гоняли упырей и вурдалаков?
— Нет.
— А кого?
— Я могу вздремнуть?
— Нет, — мстительно отвечал Бреннон. — Я же не дремлю. Вот и вам нечего, — он открыл блокнот. — Пожар начался предположительно в полночь. Во всяком случае, жители соседних домов заметили огонь и почувствовали запах дыма в это время. Вызвали пожарных, начали тушить своими силами. Полыхало знатно — зарево видел весь квартал. Потушить удалось только к четырем часам утра. Церковь прогорела полностью. Когда шеф пожарной бригады вошел внутрь, первое, что он увидел — обугленный труп, — Бреннон поразмыслил. — Ну, в сущности, покрытый копотью скелет. Парни прочесывают квартал в поисках того, кого недосчитались к ужину. Кеннеди уже должен был приехать. И сейчас наверняка изобретает немало новых ругательств, пытаясь отскрести останки от пола. Вы что, спите?!
Лонгсдейл дернулся всем телом. Пес не без труда развернулся в тесной карете и принялся с наслаждением чесать загривок, заполняя пространство рыжей шерстью.
— Лапа, прекрати, — с угрозой сказал комиссар. Пес замер, недоверчиво глядя на Бреннона.
— Какая еще лапа? — спросил Лонгсдейл.
— Вот эта, рыжая. Должна же у вашей собаки быть какая–то кличка.
Пес задумчиво щелкнул зубами.
— Лапа? — тупо пробормотал консультант. Натан с некоторым злорадством подумал, что этот тип все же не железный, и бессонная ночь аукается ему еще хуже, чем простому смертному. Хоть это утешало.
Церковь Святой Елены выгорела дотла — остались лишь черные от копоти стены. К темному стрельчатому провалу входа вели ступеньки, скользкие от смеси снега, песка и сажи. Рядом с крыльцом Бреннон заметил лежащие в снегу створки дверей — одна сгорела почти вся, кроме середины, другая — обуглилась дочерна.
— Где труп? — спросил комиссар у ближайшего полисмена; тот кивнул на вход:
— Еще там, сэр.
— Кеннеди на месте?
— Уже занимается, сэр.
— Опрос соседей?
Молодой человек отрицательно покачал головой:
— Пока ничего.
— Ладно. Лонгсдейл, где вы там? Опять уснули? Лонгсдейл… — комиссар обернулся и обнаружил, что консультант так и стоит в карете, крепко вцепившись одной рукой в дверцу, другой — в стенку и не сводя глаз с церкви. Его пес приник к земле и оскалил клыки, шерсть на загривке встала дыбом. Сердце Бреннона упало.
— Да нет… нет, нет, нет, черт возьми! Вы не можете мне сказать!..
— Все вон оттуда, — глухо велел консультант. — Слышали? Убрать всех живых из церкви! Немедленно!