Карис, обычно склонный смягчать недостатки, на этот раз удивил Яххотеп резкостью своего отзыва.
— Верховным жрецом Амона должен быть человек, на которого вы можете полностью положиться, госпожа. Когда вы отправитесь в поход он будет отвечать за связь неба с землею, Фивы будут зависеть от него. Тот, кто ныне считает себя преемником, не поднимется к небесам, он останется на земле и будет заниматься интригами, укрепляя свою собственную власть.
— Кого ты предлагаешь?
— У меня нет достойного предложения, я полагаюсь на ясновидение супруги бога, госпожа.
— Мне кажется, твой богатый жизненный опыт поможет тебе быть прекрасным верховным жрецом, Карис.
— Нет, госпожа, мое место здесь, во дворце.
— Собери жрецов, писцов и чиновников в открытом дворе Карнакского храма.
— Хирея приглашать?
Яххотеп улыбнулась:
— Не стоит, лучшего смотрителя житниц и управителя земельных угодий мне не найти.
Супруга бога вошла во внутренний двор храма, и все взоры обратились к ней.
Помощник верховного жреца сделал несколько шагов вперед.
— Список сокровищ храма Амона в вашем распоряжении, госпожа, равно как папирусы, необходимые для богослужений.
— Сначала я попрощаюсь с усопшим, а потом займусь описями.
— Он покоится в особом помещении при храме. Я с удовольствием провожу вас туда.
— Благодарю. Я знаю, где оно располагается.
Помощник верховного жреца был явно обижен.
Царица медленно шла, вглядываясь в лица людей, которых собрал здесь Карис. Вдруг она остановилась — ее внимание привлек человек лет тридцати, со спокойным лицом и серьезным сосредоточенным взглядом.
— Чем ты занят в храме?
— Украшаю дарами алтари богов.
— Знаешь ли ты священные гимны?
— Когда не служу в храме, я читаю папирусы с древними письменами.
— Что ты знаешь об Амоне?
— Он — творец самого себя, создатель вечности, одарившей нас благодатью света. Он — единственный, пребывающий во всем и порождающий множество. Его подлинное имя навеки покрыто тайной. Его правое око — день, его левое око — ночь. Он пастырь и он же кормщик. Владыка тишины, прародитель богов.
— Красивые речи мало помогают делу, — усмехнулся помощник верховного жреца. — Карнаку нужен опытный и дельный распорядитель. Чем нам поможет знаток древних премудростей?
— Верховного жреца выбирает супруга бога, не так ли?
— Именно так, госпожа, потому я и призываю вас подумать. Много лет я трудился рука об руку с моим повелителем и считаю, что он не зря приблизил меня к себе.
— А почему он не назначил тебя своим преемником?
Вопрос застал помощника верховного жреца врасплох, он не был готов к ответу.
— Болезнь помешала ему, он очень ослабел. Но никто не сомневался, что воля его именно такова. Не Джехути, украшающему алтари, быть верховным жрецом!
— Джехути, — задумчиво произнесла Яххотеп. — Так, значит, ты носишь имя бога Тота, хранителя священных письмен. Мне видится в этом знамение.
Помощник верховного жреца застыл, не в силах поверить собственным ушам.
— Напиши свое имя на кусочке папируса, — обратилась к помощнику верховного жреца Яххотеп, — и ты, Джехути, тоже напиши свое имя. Я положу ваши имена в святилище богини Мут, которая даст нам знать о своем решении.
Царица вошла в помещение, где жрецы молились богине Исиде, собираясь начать бальзамирование усопшего. Яххотеп тоже помолилась над покойным верховным жрецом. Прочитав священные гимны, она пошла за ответом в храм богини Мут, у статуи которой лежали оба папируса: один почерневший, другой нетронутый. Взяв их, Яххотеп вернулась во двор храма.
Помощник верховного жреца стоял, крепко сжав кулаки. Джехути смотрел отстраненно и спокойно.
— Один папирус богиня Мут спалила небесным огнем, — сказала Яххотеп и бросила почерневший папирус, ставший сразу же горсткой пепла. — Второй остался целым и невредимым.
— Нам должно принять волю незримых, — громко провозгласил помощник верховного жреца, узнав свой папирус в руках Яххотеп.
Царица протянула его помощнику.
Он прочитал громким голосом имя Джехути.
7
Стройный, высокий, с глубоким и серьезным взглядом наследник престола Яхмос вошел в Карнакский храм. Прежде, чем пройти в святилище сквозь портал из розового гранита, он долго стоял, созерцая строгие прямоугольные столпы, суровый вид которых радовал его сердце. Именно так и человек должен держаться под ударами судьбы. Не меньшее восхищение вызывали в юном наследнике огромные опоры в виде статуй Осириса со сложенными на груди руками: одна сжимала царский жезл, другая — знак жизни.
У ног каждой опоры-статуи стоял жрец Амона.
— Вглядись в них, сын мой, — сказала ему Яххотеп, — и укажи того, кто может исполнять обязанности верховного жреца.
— В чем они состоят?
— Верховный жрец служит незримому. Он ежедневно исполняет священные ритуалы, дабы умилостивить богов и обеспечить их пребывание на земле.
Яхмос внимательно и вопрошающе смотрел в глаза жрецов.
— Я выбираю этого, — уверенно произнес он, не отрывая взгляда от Джехути.
Помощник усопшего верховного жреца склонился в земном поклоне перед Яххотеп.
— Простите мою суетность, госпожа. Я стану слугою Джехути и буду исполнять все, что он мне поручит.
Супруга бога совершила обряд посвящения, вручив Джехути священный жезл и надев ему на средний палец правой руки золотое кольцо. Затем она взяла Яхмоса за руку и повела его в восточную часть храма.
Перед святилищем бога Амона на алтаре лежал сияющий меч, которым сражались Секненра и Камос.
— Двери святилища Амона сами распахнутся в тот день, когда мы навсегда победим гиксосов, — напомнила сыну Яххотеп. — Но прежде прольется немало крови и слез, и этому мечу придется много потрудиться. Ты можешь поднять его, Яхмос?
Наследник приблизился к алтарю, притронулся к рукояти и провел рукой по лезвию.
— Меч Амона слишком тяжел для меня. Но в тот день, когда я смогу его поднять, я смогу и разить этим мечом.
— Тебе десять лет, ты лишился отца и старшего брата. Они погибли, освобождая Египет. Они были мужественны, но путь к победе еще долог. Готов ли ты к борьбе, которая может отнять у тебя жизнь?
— Жизнь раба страшнее смерти.
— Египта не существует без фараона, Яхмос. Боги избрали тебя, сын мой, и ты подтвердил свою избранность. До тех пор, пока ты не сможешь царствовать самостоятельно, я буду тебе помогать.
— Почему ты сама не хочешь стать фараоном, мама? Мне никогда не сравниться с тобой мудростью.
— Когда я исполню свой долг и Египет освободится от чужеземного ига, во главе царства должен встать молодой и могучий фараон, хранитель Маат. Божественная Истина и Закон будут пребывать в твоем сердце.
Яххотеп с сыном подошли к верховному жрецу Джехути.
— Подготовь его к обряду коронации, — приказала она.
В тот самый миг, когда Яххотеп произнесла эти слова, правитель Апопи, отдыхавший в своей опочивальне, скорчился от боли. У него свело ноги, челюсти, перехватило горло, он начал задыхаться.
— На земле не будет другого фараона, кроме меня, — пробормотал он, не сомневаясь, что его бычье упорство преодолеет все.
Схватив кинжал с золотой рукоятью, украшенной серебряным лотосом, он вонзил его бронзовый клинок в пальму, нарисованную на стене художником-критянином.
— Мне, мне принадлежит все!
Правитель распахнул двери и грозно глянул на неподвижно застывших стражей.
— Позвать ко мне главного казначея и приготовить носилки!
— Как вы себя чувствуете, господин мой?
— Мы немедленно отправляемся в храм Сета.
Хамуди, занимавшийся дома подсчетом выручки, полученной за продажу опиума, ни минуты не медля поспешил во дворец. Теперь он с поклонами помогал Апопи усесться в роскошные носилки, принадлежавшие фараонам, жившим в эпоху Среднего царства.