ПРОЛОГ
Глава I
ВЗРЫВ
30 июня 1908 года, в 7 часов утра, в далекой сибирской тайге произошло необыкновенное событие.
Около тысячи очевидцев сообщили иркутской обсерватории, что по небу пронесся сверкающий метеор, оставляя за собой яркий след. В районе Подкаменной Тунгуски над тайгой вспыхнул шар много ярче солнца. Слепая девушка из фактории Ванавара на единственный в жизни миг увидела свет. Огненный столб уперся в безоблачное небо. Черный дым взвился по красному стержню и расплылся в синеве грибовидной тучей.
Раздался взрыв ни с чем несравнимой силы. За четыреста верст в окнах лопались стекла. Повторяющиеся раскаты были слышны за тысячу верст. Близ города Канска, в восьмистах верстах от места катастрофы, машинист паровоза остановил поезд: ему показалось, что в его составе взорвался вагон.
Огненный ураган пронесся над тайгой. «Чумы, олени летали по воздуху… Ветер кончал стойбища, ворочал лес…» — рассказывали тунгусы, как в те годы называли эвенков. На расстоянии двухсот пятидесяти верст от места взрыва ураган срывал с домов крыши, а за пятьсот верст валил заборы. В далеких городах звенела посуда в буфетах, останавливались стенные часы. Сейсмологические станции в Иркутске, Ташкенте, Тифлисе и в Иене (Германия) отметили сотрясение земной коры с эпицентром в районе Подкаменной Тунгуски. В Лондоне барографы отметили воздушную волну. Она обошла земной шар дважды.
В течение трех ночей не только в Западной Сибири, но и в Европе и на севере Африки не было темноты. Сохранилась фотография, снятая в Наровчате, Пензенской губернии, местным учителем: он вышел с аппаратом в полночь на следующие сутки после тунгусской катастрофы, не подозревая о ней. В Париже, на Черном море и в Алжире стояли никогда не виданные там белые ночи.
Русский академик Полканов, тогда еще студент, но уже умевший наблюдать и точно фиксировать виденное, находясь в те ночи в Сибири, записал в дневнике: «Небо покрыто густым слоем туч, льет дождь и в то же время необыкновенно светло. Настолько светло, что на открытом месте можно довольно свободно прочесть мелкий шрифт газеты. Луны не должно быть, а тучи освещены каким-то желто-зеленым, иногда переходящим в розовый светом».
На высоте восьмидесяти шести километров учеными были замечены светящиеся серебристые облака.
Многие ученые решили, что в тунгусскую тайгу упал метеорит небывалой величины…
В памятное утро 30 июня 1908 года таежники-ангарцы вчетвером тянули бечеву.
Они шли по крутым, заросшим лесом холмам, которые, как ножом срезанные, обрывались к реке. С обоих берегов вплотную к воде подступала тайга, вдали подернутая фиолетовой дымкой.
Впереди шел ссыльный Баков, человек лет пятидесяти, богатырского сложения, с густой рыжей бородой и раскатистым басом, который далеко был слышен по реке, когда он окликал товарищей или громко хохотал.
Угрюмые таежники любили его за этот смех, уважали за силу и ученость и жалели. Знали, что неладно у Бакова с сердцем — иной раз привалится спиной к лиственнице и глотает ртом воздух.
В тайге не принято спрашивать: кто ты, откуда, за что сюда попал. С виду Баков мало чем отличался от других таежников. Его подстриженные в кружок волосы, запущенная борода, ободранная охотничья парка, изношенные ичиги, что ссыхаются на ноге, принимая ее форму, и не натирают поэтому мозолей, — все это мало помогло бы, скажем, председателю последнего международного конгресса физиков мистеру Холмстеду узнать здесь, в далекой тайге, петербургского профессора Бакова. Столичные же врачи ужаснулись бы, услышав, что Михаил Иванович, страдающий грудной жабой, выполняет работу бурлака.
Внизу под обрывом, куда уходила бечева, виднелся шитик с высокими бортами и острым носом. Впереди полнеба закрывала огромная скала. Из-за нее выплывали плоты. На переднем около избушки плотовщика сгрудились овцы. Сам он, таежный бородач в синей рубахе без пояса, выбрался на свет и смотрел на небо, почесывая спину и потягиваясь. Зевая, он необыкновенно широко раскрыл рот и перекрестил его.
И вдруг — страшный удар. Что-то блеснуло, ослепляя…
Ангарцы, тянувшие бечеву, как шли, наклонясь вперед, так и свалились на землю. Лишь один Баков успел ухватиться за дерево и удержался на ногах.
Плотовщик упал на колени. Его огромный рот был открыт. Овцы шарахнулись к самой воде, жалобно заблеяли.
И тут — второй удар, еще страшнее… Избушку сорвало с плота, и она поплыла рядом со спинами овец. В воде мелькнула синяя рубаха…