Мы долго страдали от отсутствия горючего. Американский нефтеперерабатывающий завод «Тексако» в Сантьяго-де-Куба, естественно, не собирался снабжать нас бензином. Мы пробовали в мастерских делать бензин из нефти и спирта. Кое-что получалось, наши «джипы» с грехом пополам двигались, но дымили при этом, как паровозы. За каждым стелился многокилометровый дымовой шлейф. По этим шлейфам батистовцам очень легко было следить за передвижением наших по многочисленных автомобилей. Надо было выходить из положения.
И вот однажды мы похитили администратора завода «Тексако». Привезли его на территорию Второго фронта и продержали у себя несколько дней. Мы его хорошо кормили, вежливо беседовали с ним, разъясняли наши дели, нашу политику. И еще объяснили, что если компания «Тексако» не продаст нам бензина, то такие похищения станут правилом, а обращение будет несколько иное. Администратор проникся уважением к нашим словам. Он, видимо, убедился, что мы люди серьезные. После этого компания предоставила нам несколько бочек бензина…
Сейчас я, честно говоря, редко вспоминаю о тех днях… Потому что дел много, очень много дел, тоже нелегких. Иногда даже кажется, что воевать было куда проще и спокойнее, чем проводить аграрную реформу, пришлось научиться и этому… Но когда вот так встанет перед тобой вдруг все то, что мы смогли сделать тогда… поражаешься сам и сам себе не веришь… Неужели все это было? Неужели во всем этом участвовал?..
Приказ № 30
Весь июнь 1958 года, жаркий, с покрытыми пылью пальмовыми листьями и солнцем, накалявшим стволы охотничьих ружей так, что до них трудно было дотронуться, прошел в боях. Люди Рауля предпочли бы, чтобы стволы раскалялись от частых выстрелов, чем от солнца, но каждый патрон был на счету, и после каждого выстрела боец ставил в записной книжечке галочку карандашом. Боеприпасов оставалось все меньше и меньше. А бомбардировки повторялись все чаще и чаще.
И все же решающее и окончательное наступление на земле и воздухе, начатое Батистой в мае и очень широко разрекламированное, срывалось.
Собственно, что касается воздуха, то наступления там и не было. Там с самого начала было полное, безраздельное и безнаказанное господство батистовских самолетов. Но на земле, несмотря ни на какие усилия, батистовская армия не развила сколько-нибудь существенного успеха.
14 июня Батиста принял решение прекратить наступление и уйти на прежние позиции.
Это была победа армии повстанцев. Но победа далеко не окончательная. Ибо враг мог довольно скоро оправиться и начать новое наступление. Двигаться вперед, гнать противника повстанцы тоже не могли, так как были измотаны физически и почти лишены боеприпасов.
Всякое продвижение повстанческих отрядов по равнине контролировалось вражеской авиацией.
Американские самолеты, заправленные американским горючим на американской военной базе, пилотируемые летчиками, обученными американскими инструкторами, самолеты с американскими бомбами под фюзеляжем, по-прежнему были хозяевами в воздухе, еще активнее продолжали бомбардировать территории, занятые войсками Второго фронта, нимало не заботясь о том, падают ли их бомбы на эскопетерос или на беззащитные дома крестьян. И против этих зверских бесчеловечных убийств и разрушений повстанцы были бессильны. Никакие хитрости, никакие «дон Пепе», репродукторы или канализационные трубы, укрепленные на треногах, не могли в этом случае помочь повстанцам.
Вот почему мрачный и задумчивый ходил Рауль, несмотря на провалившееся наступление сухопутных сил Батисты.
Однажды, отправившись со своим штабом в одну из рот, Рауль встретил группу крестьян. На двух мулах были навьючены скромные домашние пожитки, видимо весь скарб этих людей. Склонив голову, мрачно шли они по пыльной дороге..
Рауль поздоровался. Ему ответили неприветливо.
— Что случилось у вас? — спросил Рауль.
— Ничего особенного, — хмуро ответил один из крестьян. — Обычное дело, — он горько усмехнулся. — Прилетела птичка, сбросила гостинцы — половины деревушки как не бывало…
— В каком это месте? — помрачнев, спросил Рауль.
Крестьянин ответил.
Рауль в сердцах стукнул прикладом автомата по крылу «джипа»:
— Что за варварство! Ведь там ни одного повстанца. И место никакого военного значения не имеет… Подлецы!..
— Там одна бомба не взорвалась, — продолжал крестьянин. — Мы ее с собой прихватили, чтобы повстанцам отдать — им пригодится, снаряды делать…
Крестьянин снял со спины мула тяжелый мешок и, открыв его, вынул небольшую, килограммов на 25, зажигательную бомбу.