По свежим лыжным следам помчались мутные воды. Будто спасаясь от огня, они прыгали по камням, смывали снег, шипели, набухали, пенились…
— Ганс, надо остановиться! — крикнул Вельт, видя, что девушка теряет силы.
— Нет… бежать… Вода! Облако растопило снега!
Вельт подбежал к девушке. Она, уже ко всему безразличная, прислонилась к каменной стене. Молодой человек схватил ее на руки.
— Позвольте мне! — закричал гигант.
Но Вельт не обернулся. Прыгая и спотыкаясь, бежал он вниз. Ганс старался держаться рядом.
Дорога шла между неприступными скалистыми бастионами. Ни одно деревце, ни один куст не росли на темном граните.
Путь был только один — вперед! Бежать, бежать… Спасение в том, чтобы достигнуть Белой виллы.
Но до Белой виллы было далеко. Лишь в самом конце ущелья, над зеленью горного склона, поднималась круглая башенка, словно каким-то чудом перенесенная в эту глушь.
Со дна ущелья к узорным воротам благоустроенного парка вела недавно проложенная крутая дорога. Сейчас по ней с треском и дымом взбирался автомобиль марки «лексингтон», с высоким шасси, позволяющим проходить по плохим американским дорогам.
Низенький человек с раскосыми глазами поднялся из-за руля и открыл ворота.
Со стороны дома к воротам спешил румяный старик. Был он сед, прям и сух; шел непомерно широкими шагами, почти не сгибая ног в коленях.
— Хэлло! — закричал он, подойдя к автомобилю, и протянул руку молодому человеку с небольшой бородкой. — Как ваши дела и мои поручения, мистер Кленов?
Приехавший неуклюже поднялся, уронил несколько пакетов и попытался выбраться из машины. Старик помог ему, придерживая рассыпающиеся свертки.
Сойдя на землю, молодой человек протянул руку старику, хотя они уже поздоровались.
— Профессор, здравствуйте! Ужасная досада! Кругом неудачи. В городе все сошли с ума. Там царит, я осмелюсь так выразиться, массовый психоз. Ни я, ни Кэд ничего не могли достать… Реактивы, профессор, столь необходимые нам реактивы, полностью закуплены военными фирмами, получившими европейские заказы. В одном месте с меня запросили десятикратную цену. Возмущенный, я отказался… Потом искал целый день. И представьте себе, не только реактивов — даже сливочного масла не мог достать, честное слово! И сахара тоже, профессор, нигде нет… Не обещают раньше завтрашнего дня… У всех на уме и на языке только война.
— Постойте, Джонни! Как так — нет сахара? С чем же мы будем пить кофе?
Молодой человек смущенно погладил бородку.
— Вы поразительно непрактичны! — рассердился профессор. — Мыслимое ли дело — на Американском континенте в 1914 году от рождества Христова не достать масла из-за того, что где-то в Европе началась война!
— Я и сам об этом думал всю дорогу, мистер Хомстед, и решил, что война — это несчастье. Ее нужно прекратить.
— «Прекратить»! — передразнил профессор. — Хватит с меня одного сумасшедшего ассистента, который мечтает с помощью своих открытий зажечь в Ирландии революционный пожар! Не вы ли прекратите войну?
Профессор и его ассистент шли по направлению к флигелю. Немного подумав, Кленов серьезно сказал:
— Да, это сделаю я, профессор.
Старик остановился и вопросительно посмотрел на молодого человека.
— Не болтайте, Джонни! Какое вам дело до войны? Я понимаю, конечно, — сахар! Это действительно проблема. Но высшие идеалы… Плюньте! Наука есть наука, она призвана служить только коммерции. — Профессор высоко поднял плечи. — Научные открытия должны делаться ради них самих. Когда открытие сделано, вот тогда его можно продавать.
— Продавать кому угодно? Не думая, для каких целей оно может быть использовано?
— Вообразите себя, Джонни, на одну минуту продавцом иголок. Какое вам дело до того, собирается ли покупатель проглотить ваши иголки, положить их соседу в суп или зашить дыру на жилете? Вы продаете свои иголки и делаете свой бизнес. Так делайте, пожалуйста, свои иголки, мистер Кленов, с помощью предоставленных мною машин, а продавать буду я, не задумываясь, кого они уколют. Пусть Ирландец тешится своими идеями. Это заставляет его лучше работать. Мой принцип — привлекать к работе людей любых взглядов. Но вы — здравомыслящий человек, блестяще завершивший работу своего покойного шефа! Верьте мне, я сумею ее реализовать, и у нас будет американский комфорт, несмотря на европейскую войну.
Кленов с сомнением покачал головой:
— Я не думал обо всем этом раньше. Но теперь твердо решил продиктовать Европе свою волю. Порукой тому — сила нового открытия!