Одна из этих машин с огромным ртом, похожая на гигантского крокодила, ползла по земле, заглатывая впереди себя песок. Позади машины ровной струей разливалась расплавленная магма. Ее разравнивали катками, и она быстро застывала, образуя твердую глянцевитую поверхность. По готовому шоссе двигалась передвижная электростанция, питая энергией ползущую печь.
Глянцевитая лента дороги, так же как рельсы и натянутые провода, уходила за горизонт.
Молния услышал сзади себя звонок. Он повернулся и открыл крышку телевизефона:
— У экрана полковник Молния.
— Здравствуйте, товарищ полковник! Докладывайте.
— Есть доложить, товарищ уполномоченный правительства! Наступление идет развернутым фронтом. Пройдено двести тридцать два километра семьсот двадцать метров. Расхождений с графиком нет.
— К месту прицела артиллерии сверхдальнего боя придете без опоздания?
— Рассчитываю прибыть к сердцу Каракумов в назначенное время.
— Я отгружаю вам части электроорудий.
— К монтажу орудий приступим немедленно по достижении места назначения.
— Хорошо. Будьте добры, расположите так экран, чтобы мне были видны ваши войска.
Молния выполнил просьбу министра. В поле зрения телевизионной установки попали гигантские резиновые кольца, сами собой катившиеся по пустыне.
— Это наш водовод, товарищ уполномоченный правительства.
— Ах да, помню, помню! Это ваш проект. Любопытно, любопытно… Подъедем поближе.
Кольца двигались группами. Догоняя одну из них, машина Молнии поравнялась с большим закрытым автомобилем. У руля, изнывая от жары, сидел толстый человек в белой панаме. Перед ним был пульт с большим количеством кнопок.
Толстяк нажал кнопку. Одно из колец тотчас остановилось у конца проложенной резиновой трубы. Толстяк нажал соседнюю кнопку. Кольцо развернулось и улеглось продолжением резинового трубопровода, на сотни километров протянувшегося по пустыне. Через несколько секунд из отверстия трубы выехал маленький тягач, который, перемещаясь внутри резинового кольца, заставлял его катиться.
На двух легковых машинах подъехали люди и принялись соединять новую часть водопровода.
Толстяк вытер платком красное лицо и мельком взглянул на Молнию.
— Жарко? — послышалось из машины. — Ну ничего. Вот дадите воду — купаться станете.
Сидевший за пультом человек очень удивился. Полковник Молния не имел привычки разговаривать подобным образом. Но сам Молния рассеял удивление толстяка.
— С вами говорит уполномоченный правительства, — сказал он.
— Есть искупаться, Василий Климентьевич! — радостно закричал толстяк.
Автомобиль Молнии отъехал.
— Управление по радио тягачами внутри колец полностью оправдалось? — спросил министр.
— Да, — подтвердил Молния. — Таким образом, теперь совершенно ясно, что мы подведем к Аренидстрою средства сообщения, энергию и воду одновременно.
— Ваш проект живого конвейера удался, товарищ полковник.
— Это не могло быть иначе, товарищ уполномоченный правительства.
— Подождите, полковник! Сейчас у вас все выполняется по хронометру, потому что ничто постороннее не вмешивается. Не поклоняйтесь секундной стрелке, обращайте больше внимания на людей, на их состояние.
— В условиях точного расписания меня не ждут никакие неожиданности. Люди хорошо инструктированы и обладают высокой культурой труда.
— Наступайте, не сомневаясь в удаче!
— Есть наступать!
Молния закрыл крышку телевизефона и огляделся.
Всюду наступали машины, а от них назад тянулись рельсы, провода, ряды мачт, глазурное шоссе, резиновый водопровод…
По шоссе двигались гигантские автобусы, напоминающие дома. Они везли подсменные армии рабочих.
Командующий наступлением полковник Молния направился в тыл. Он проезжал теперь мимо промежуточной железнодорожной станции, уже заканчиваемой постройкой. Здесь перегружались поезда. Порожняки мчались обратно. На смену им приходили новые составы, расчетливо посланные по графикам. Они везли шпалы, рельсы, мачты, провода, бензин, продовольствие и неисчислимые материалы, нужные самому необыкновенному и самому спешному строительству в мире.
Глава VII
ЗВОН И ЗАПАХ
Председатель недавно сформированного чрезвычайного кабинета министров генерал Кадасима встал и демонстративно покинул заседания сюгиина — нижней палаты японского парламента, где в этот момент обсуждался вопрос о мерах спасения японского народа.
В ушах Кадасимы еще стоял пронзительный крик с галереи: «Бака! Бака!»