— Это же и есть трусость! — возмущалась Надя. Она говорила о сестре, о Марине, которая, рискуя собой, стремится получить в лаборатории радий-дельта, необходимый для залпа.
— Глупая ты… Да разве мыслимо без предварительных опытов построить сверхдальнобойные пушки и сразу удачно выстрелить!
— И место-то какое выбрали. Ветер житья не дает… Не можем мы больше — сил нет…
— Уж если пожить последние дни, так как следует, а не глотать здесь песок.
Надя, комсорг, проводила собрания, изгоняла слабых, отправляла их с позором в Москву.
Но павших духом становилось все больше. И тут вдруг Ксения, лучшая подруга Нади, Ксения…
Конечно, причина была в исчезновении ее дяди Димы. Надя слышала, как Ксения плакала по ночам. Днем она была вялой, неузнаваемой.
Надя все же держалась. Она и сегодня говорила о том, что вся страна работает с величайшим напряжением, что бессовестно комсомольцам, которые во все времена шли на самое трудное, падать духом. Она указывала на лучших, которые, не обращая ни на что внимания, продолжали бороться, иной раз делая непосильное.
А Ксения сдала, бросила все — сказала, что не может и не хочет жить без дяди Димы и что вообще больше никто жить не будет…
А ведь она казалась Наде такой сильной.
Ксения ушла на железнодорожную станцию, где толпилось множество обезумевших людей. Они дрались за места в вагонах. Оставшиеся бесцельно бродили между разбросанными, полузанесенными песком машинами.
Надя шла к Молнии. Она чувствовала потребность рассказать ему все. Он умный, бесстрашный, он один может остановить начавшуюся панику. И если он сделает это, она… она, может быть, откроет ему что-то очень важное, важное для них обоих.
Перебраться через два бархана, чтобы дойти до центрального пункта управления, оказалось для Нади неимоверно трудным. Она отдыхала, сидя на песке, обхватив руками колени.
И ей вспомнилась ее первая встреча с полковником Молнией. Это было в тревожные дни, когда было объявлено о начале строительства Аренидстроя, во главе которого был поставлен Молния.
Полковник Молния проснулся в то утро, как всегда, за минуту до автоматического включения репродуктора. В ожидании голоса диктора он лежал, закрыв глаза.
Сработали автоматы, открывавшие шторы, и солнечные блики упали на стену. Бесшумно открылось окно, заколыхалась занавеска.
Молния встал и вытянулся во весь рост, готовясь к утренней гимнастике. Он взглянул на солнечную Москву и всей грудью вдохнул свежий воздух.
Однако в это утро ему помешали. Едва только он взялся за гири, раздался звонок.
Молния растерянно оглянулся. Во-первых, он был не одет; во-вторых, не все упражнения были закончены; в-третьих, он не мог терять ни одной минуты: на столе, лежала корректура его книги об артиллерии сверхдальнего боя.
Молния накинул халат и нажал кнопку на письменном столе. В передней раздался ответный звонок, сигнализировавший, что дверь открыта.
Молния стоял перед зеркалом. И вот в этот момент полковник увидел в нем девушку.
Это до такой степени поразило Молнию, что он даже забыл выключить электрический кофейник.
Надо заметить, что женщина впервые появилась в квартире сурового полковника.
— Здравствуйте, — сказала девушка робко.
— Здравия желаю! — ответил Молния, стараясь овладеть собой. — Садитесь, прошу вас. Чем обязан?
Девушка стояла у стола. Руки ее беспокойно бегали, пока наконец не напали на лист корректуры и не начали его непроизвольно мять.
Ни один мускул не дрогнул на лице Молнии.
— Я — Надя Садовская, сестра Марины, с которой вы знакомы по работе.
Молния наклонил голову, стараясь не показать, что он ничего не понимает.
Надя села.
— Это никуда не годится, что я так рано к вам пришла! Но я должна была… Нельзя терять ни минуты.
Молния согласно кивнул. Что касается его, то он всю жизнь свою расписывал по минутам. И он украдкой взглянул на электрические часы.
— Аренидстрой, как объявлено, будет вестись по-армейски.
Молния снова кивнул.
— Мы узнали, что туда не берут девушек, потому что они невоеннообязанные.
Молния снова кивнул.
— А кто строил Комсомольск? — вспылила Надя. — Кто осваивал целину? Кто строил БАМ? Кто воевал рядом с мужчинами?
Молния встал, Надя вскочила.
— Хорошо, — пообещал Молния. — Я разберусь. В армии прекрасно показали себя регулировщицы, связистки, зенитчицы…
— И партизанки!
— И партизанки, — кивнул Молния.