Разговаривая, Бернштейн и Тросс прошли мимо гасиенды и оказались у беседки, откуда с горного обрыва открывался необъятный простор. Небо окрасилось алым цветом. Огромное приплюснутое солнце садилось за горизонт. Отсюда, с горы, он казался удивительно высоким, поднятым в небо и исчезающим в дымке.
— Вот где ощущаешь масштабность мира, — сказал Тросс.
— Да, да… я люблю думать здесь.
Некоторое время оба молчали.
Наконец Тросс задумчиво заметил:
— Один замечательный поэт сказал: «В сто сорок солнц закат пылал…»
— Не знаю, не знаю такого, — скороговоркой отозвался Бернштейн. — А я вот смотрю на небо и забываю о солнце. Мне представляется, что там уже горит вездесущее топливо, согревая Землю.
— Да, профессор. Ваше открытие не меньше, чем овладение атомной энергией.
Бернштейн резко повернулся к собеседнику:
— Больше! Больше, Тросс! Но это совсем иное. Там ученые были легкомысленно неосторожны. Передать неуправляемую силу не ста сорока, а ста тысяч солнц в любые руки! Это безнравственно!
— Ученые во главе с Оппи, с профессором Оппенгеймером, верили, что спасают цивилизацию, — возразил Тросс.
— Вы так думаете? Тогда прошу вас, зайдемте в мой коттедж. Я в последние годы перебрался из гасиенды. Захотелось уюта. Впрочем, одиночество и уют не уживаются.
— Возможно, — согласился Тросс и пошел следом за хозяином.
Он знал, что у профессора не было жены. Бесконечно давно его жена, не пожелав разделять затворнической жизни мужа, уехала в Калифорнию. Детей у них не было.
Бернштейн жил в маленьком, специально для него выстроенном доме. Ему прислуживала пожилая толстая негритянка, которая открыла им дверь и сразу же заохала, захлопотала.
Вскоре она вкатила в гостиную, помещавшуюся на первом этаже (спальни были на втором, куда вела крутая лестница), столик на колесиках, уставленный бутылками, рюмками и тарелками с сандвичами и холодной курицей.
Бернштейн налил рюмки себе и гостю, потом показал на огромный портрет, занимающий в гостиной целую стену:
— Лорд Резерфорд!
— О да! Почтенный ум, — отозвался Тросс, отпивая виски.
— Содовой? — предложил Бернштейн, пододвигая сифон.
— Благодарю.
— Вы сказали в беседке, что ученые спасали цивилизацию?
— Я склонен так думать.
— Если хотите, скажу вам по секрету, Тросс. Цивилизацию спасал только один ученый в мире. — И он кивнул на портрет.
— Лорд Резерфорд? — удивился Тросс.
— Да, лорд Резерфорд. Великий ученый первый открыл расщепление ядра атома, и он же объявил, что никогда ядерная энергия не будет иметь практического применения! Смешно, не правда ли? Это считают классической ошибкой Резерфорда.
— Что ж! И Герц, как известно, тоже не угадал века радио. Открыл свои лучи, но не придал им значения.
— Нет, нет! — нервно замахал руками Бернштейн. — Такой провидец, как Резерфорд, не мог не видеть, куда заведет людей ядерная энергия! Он просто хотел спасти человечество, я в этом убежден! Он стремился увести интерес ученых от опасной области, сбить их с обреченного на трагедию пути…
— Неожиданный, я бы сказал, взгляд на Резерфорда, — искренне удивился Тросс, сам наливая себе еще рюмку виски.
— Неожиданный лишь для тех, кто не рискнул бы поступить на его месте точно так же…
— Значит, вы, проф, поступили бы точно так же? — Тросс испытующе посмотрел сквозь опустевшую рюмку на Бернштейна.
— Я? — поразился Бернштейн и положил обратно взятую было куриную ножку. — Я совсем в другом положении. — И он выжидательно посмотрел на гостя.
— Вы так думаете? — усмехнулся Тросс. — Мне поручено сообщить вам, что в Европе вашим открытием интересуются не только ученые, но и эксперты армий западной солидарности. Мистер Вельт намеревается пригласить их на свой плац-парад в Ютландии, где, надеюсь, будем и мы с вами.
— Вот как? — откинулся на спинку кресла Бернштейн. Казалось, волосы его поднялись дыбом. — А если я воспротивлюсь?
— Ах, мистер Бернштейн! — примирительно сказал Тросс, наполняя рюмку профессора. — Что в силах сделать мы с вами, маленькие люди? Ведь шестой окисел известен такому ученому, как мистер Вельт. А остров Аренида с его газом приобретен таким магнатом, как все тот же мистер Вельт!
— Но нужен им все-таки я! И я скажу вам почему, Тросс! Без меня они не умеют зажигать воздух!
— Ах, проф! Не обольщайтесь. Если «спичка» изобретена, ее смогут изобрести еще раз.