— О, мистер Тросс!.. Это хит-трая бес-стия!.. Он обведет вокруг пальца кого угодно — меня, вас, но только не босса, только не его…
— Вы думаете, ему нельзя доверяться?
— Ему? Да вы что? Можно довериться старому Гансу, хоть он и готов всегда свернуть вам голову, проф. Но старый Ганс говорит свои слова, а не чужие…
— Чужие?
— Старый Ганс не поет с чужого голоса.
— Значит, никому нельзя доверяться?
— Вот это вы в-в-верно сказали, проф! Ни-ко-му… Никогда и никому. Старый Ганс тоже доверяет только себе самому. И цену всем знает! В-в-всем!..
— Значит, все решать должен я сам?
— Вот уж н-н-не знаю… Н-н-но сам — это лучше, чем другие… Другие — это… черт з-з-знает, что выкинут эти д-д-другие…
Издалека донеслись крики. Эхо повторило их, и нельзя было догадаться, откуда кричат.
Ганс поднялся и рявкнул:
— Эй, не дерите глотки! Мы здесь заняты!
Десятки голосов захохотали и заквакали со всех сторон. Странное эхо делало их нечеловеческими.
Ганс тяжело опустился на скалу и, запинаясь, путая слова, обратился к профессору:
— Скаж…жите, герр проф… ведь вы ученый?
Бернштейн удивился.
— Я вот этими руками передавил бы всех ученых! Эх-хе!
Профессор испуганно отодвинулся:
— Почему же, уважаемый герр Шютте?
— Потому что все вы… под-ле-цы, герр проф!
— Простите, герр Шютте… Почему вы… почему столь необычайная манера разговора? — заволновался профессор.
— Подлецы! — упрямо твердил Ганс. — Я бы вас сжег вашим же огненным облаком! Эх, и попахло бы гарью!..
Профессор вскочил, но Ганс схватил его за хобот противогаза и усадил обратно.
— Сколько я ни знал ученых, все они… работали над тем, как лучше отправлять нашего брата на тот свет.
— Что вы! Что вы, герр Шютте!
— Конечно. Вот Кленов был… Подлейший человек! Придумал такую штуку, чтобы целые острова со всем на… на… со всем населением… взрывать… Да такого человека надо… — Ганс сделал выразительный жест. — Жаль, что он тогда вырвался! Пожалел я его, герр проф, все-таки это был слабоумный. Не люблю вспоминать… Я тогда еще не понимал, что это за птица. И еще этот японец… Ох, шельма!.. Я бы с ним посчитался! Я боссу-то не рассказывал…
— Простите, герр Шютте. Мы, ученые, работаем над разрешением научных проблем. Мы далеки от мысли причинять вред людям.
— Эге, что он поет! А ты… А что ты всю жизнь при-ду-мывал? Что?..
— Я работал над известной вам химической реакцией, полученной впервые в 1914 году.
— О-хо-хо-хо!.. — пьяно засмеялся Ганс. — Химическая реакция! Да этой огненной реакцией хотят выжечь все коммунистические страны, герр проф! Топливом будет человечина!..
— Что-о? — попытался вскочить профессор, но Ганс снова потянул его обратно.
— Не прикидывайтесь… дур-рачком. Мы приехали сюда, чтобы запасти побольше фиолетового газа. Ведь он нужен для вашей там… реакции. Босс уговаривает все государства пойти войной на коммунистическую заразу, выжечь дотла их земли вашим огненным облаком, проклятый вы проф!..
— Оставьте… Откуда у вас такие чудовищные фантазии? Я работал над проблемой «вездесущего топлива», а вовсе не над идеей сожжения людей или городов! Я достиг цели, теперь меня ждет слава… и независимость, наконец… Мне нет никакого дела до коммунистических стран?
— Бросьте, проф? Не мелите ерунды?.. Какая там независимость? Вы на службе у босса. Вы — раб! Вы работаете на бос-са. А он продает ваше открытие. Вы здесь ни при чем. Вашей реакцией будут жечь красные страны, и только. Вы, ученые, все убийцы. А с виду тихонькие, мухи не обидите. А миллионы людей уничтожить — это им тьфу!..
Ганс забыл, что он в противогазе, и сплюнул. Бернштейн, пораженный словами Ганса, испуганно смотрел на него.
— Но если так, то что мне помешает прекратить работу?
— Дур-рак, а еще профессор! Вы — раб. Я имею инструкцию размозжить вам голову, как только вы заартачитесь! Спросите у Тросса.
— Я… я — раб? Если правда то, что вы говорите о цели мистера Вельта, то никто не сможет заставить меня работать! Ни вы, ни мистер Тросс!
— Подумаешь! Очень это кому-то надо! Босс уже знает вашу реакцию. И без вас обойдутся, проф. Не надо было выдумывать. Теперь все равно миллионам людей крышка. Я вам скажу откровенно, проф. Я и сам не стал бы участником этого дела. Не люблю я людей убивать. Так ведь вместо меня он пошлет другого. Тот же Тросс здесь! А это — бестия. Ничего я не остановлю. А жена моя будет сидеть голодная. То-то? Вы не думайте, что я пьян, что язык у меня заплетается…