Министр вышел из-за стола и стал расхаживать по помещению центрального поста.
— Василий Климентьевич, осмелюсь вас спросить, что это такое? — взволновался Кленов.
— А вот сейчас увидите, Иван Алексеевич. Приглашаю вас смотреть на этот экран. Центральная оборонная диспетчерская уже действует, сюда транслируется изображение.
Комната внезапно наполнилась шумом моторов. Воздушные корабли, неровно покачиваясь от ураганного ветра, шли боевым строем.
На экране замелькали какие-то цифры.
— Ого! Держат курс прямо на Каракумы. К нам в гости хотят пожаловать.
— Они уничтожат вас! Всё бесполезно… — прошептал Кадасима.
— Нет, почему же бесполезно? Очень даже полезно. Это тоже следует рассматривать как некоторый эксперимент для будущего времени. Как вы думаете, Иван Алексеевич?
— М-да!.. Я, право, затрудняюсь…
В правом нижнем углу экрана появилась большая цифра 1.
— Операция номер один, внимание! Вражеские самолёты уже далеко вклинились в нашу территорию.
— Почему же их не обстреливают, осмелюсь вас спросить?
— Зачем? — пожал плечами министр.
Кадасима вскинул на него глаза.
— Цифра «один» показывает, что эскадрилья входит сейчас в зону бесцветного, невидимого газа, обладающего неприятным свойством. При засасывании его в цилиндры мотора или в реактивный двигатель исключается возможность вспышки. Мотор задыхается, а боевой самолёт мирно спускается на нашу землю, где и вынужден сдаться.
Министр говорил спокойно, словно читал лекцию.
— Это не поможет! — глухо сказал Кадасима.
— М-да!.. Занимательно, занимательно… Как же достигается это, осмелюсь узнать?
— Очень просто. При вспышке мгновенно происходит реакция с громадным поглощением тепла. Температура сразу падает. В результате этой реакции в цилиндре образуется порошок, который невозможно удалить. В реактивном двигателе засоряются камера сгорания и дюзы. Моторы отказываются работать.
Цифра 1 исчезла. Самолёты продолжали лететь.
— Странно! — сказал министр.
— Самолёты Вельта потребляют жидкий кислород, они не засасывают воздуха, — произнес Кадасима. — Они неуязвимы.
В правом нижнем углу выскочила цифра 2.
— Значит, к ним применят операцию номер два, — сказал министр.
Комната огласилась страшным грохотом. Кленов вздрогнул. Кадасима поднял глаза.
На экране то там, то здесь возникали взрывы. Объятые пламенем, самолёты падали вниз.
— Что это? — спросил Кленов.
— Это детонирующая ультразвуковая волна. Луч такой направленной волны настигает корабль. Взрывчатые вещества в бомбах корабля в силу детонации взрываются. Результат вам виден.
— М-да… виден! — покачал головой Кленов.
— Не все, не все взорвались! У Вельта должны быть атомные бомбы. Они не взорвутся от детонации!
Кленов посмотрел на Кадасиму, потом на экран.
— Конечно, не взорвутся! — сердито сказал он.
Министр подошел к аппарату, нажал кнопку и спросил:
— Сколько машин прошло две оборонные зоны?
— Девять тысяч самолётов приблизительно, — сказал голос из репродуктора.
— Девять тысяч! — ужаснулся Кленов.
— Они долетят — погибнет все! — сказал Кадасима.
— Что вы каркаете?.. М-да!.. Собственно, что вы каркаете? — рассердился Кленов.
Кадасима устало посмотрел на него.
Самолёты покачивались на экране.
— Преодолена половина пути, — нахмурился министр.
Самолёты проходили зону зенитных батарей. Всё небо между машинами наполнилось чёрными расплывающимися пятнами. Это были взрывы самонаводящихся снарядов. То и дело падали объятые пламенем самолёты, но остальные стаей саранчи летели дальше.
— Достаточно, чтобы долетела только одна сотая часть этих машин, — и всё погибло! — сказал Кадасима.
Самолёты бомбили зенитные батареи, отвлекали на себя их огонь, а в высоте над ними шли жужжащие тучи чёрных машин.
Вдруг на экране появились движущиеся чёрные точки.
Ракетные торпеды.
Торпеды взрывались и около самых машин, в вдали от них.
— По-видимому, у врага есть средства и против наших торпед. Он взрывает их на расстоянии.
— Конечно, есть… У него всё есть! — прошептал японец.
Самолёты то и дело падали вниз, но места их тотчас же заполнялись другими.
— М-да! Об этом страшно даже подумать. Если бы мы создали Аренидстрой не в такой отдаленной местности, всё погибло бы уже, — сказал Кленов.
— Мы должны были учесть и эту возможность, — сказал министр.
Он был по-прежнему спокоен, но Кленов, привыкший уже к нему, замечал в нём неуловимую перемену.