– Думаете, она вас послушала?.. – Богдан не слишком любезничал, его настроение омрачало похмелье.
– А почему вы об этом спрашиваете? – Нинель Николаевна чуть напряглась.
– Я встретил Лидию в коридоре возле моей каюты.
Профессорша уточнила:
– Когда?
– Десять минут назад.
Ни слова не говоря, Нинель Николаевна бросилась к лифтам.
Богдан проводил ее безучастным взглядом и развернулся к Элине:
– Ну, так кого же здесь убили?
– Девушку, с которой вы вчера обнимались в клубе.
– Оду? – глаза Богдана расширились от испуга, но он сумел пошутить: – Да вы, я вижу, ревнуете.
– Советую как можно скорее обратиться к полицейским и дать показания.
– Не говорите ерунды, – демонстрируя полное безразличие, болгарин тем не менее выглядел напряженным.
Элина посчитала нужным заметить:
– В сложившейся ситуации это первое, что вы должны предпринять.
– Ну уж нет! – Богдан решительно помотал головой. – Если вызовут, расскажу, но сам на рожон не полезу.
– Ваше дело, вам и решать. – Элина собралась уйти, но он схватил ее за локоть.
– Это правда?
– Что?
– То, что убили Оду.
– Подобными вещами не шутят, – ответила Элина и указала глазами. – Отпустите меня.
– Извиняюсь, – Богдан отдернул руку и для пущей убедительности отступил на пару шагов.
Немного отойдя, она обернулась:
– Надеюсь, вы здесь ни при чем?
– Конечно же нет!
– Тогда вам просто не повезло.
Capitolo II
Римская империя, город Дрепан.
268 год
Город Дрепан, основанный греками в давние времена, раскинулся на побережье римской провинции Вифиния. Здесь, в придорожной гостинице, во дворе, увитом виноградной лозой, сидели отец и дочь. По их сосредоточенным лицам было видно, что разговор шел серьезный.
– Денег на пристройку не хватает, – сказал отец и положил кулаки на стол. Столбики монет, лежавшие на столешнице, оказались в его объятьях.
Девочка с тоской глядела на монеты, но видела зеленый дворик, окруженный белым портиком, за которым прятались комнаты для высокопоставленных постояльцев.
– Значит, нашей мечте не сбыться…
Отец наблюдал за тем, как менялось выражение ее лица – от азарта к разочарованию, а потом к безнадежности.
– Придется идти к ростовщику. – Он встал и распорядился: – Собирайся, Елена, пойдешь со мной.
Она вскочила из-за стола и взлетела на второй этаж в свою комнату. Там открыла заветный сундучок, наследство матери, и вытащила драгоценность – бронзовое зеркало с барельефом в виде изящного женского профиля.
– Мамочка, – прошептала Елена и заглянула в зеркало.
Из резной рамки на нее смотрело большеглазое лицо тринадцатилетней девочки в ореоле волнистых волос. Она оглядела себя и справа, и слева, но так и не поняла, насколько велико сходство с барельефом. Вздохнув, принялась распускать косы, чтобы сделать взрослую прическу, подобрала волосы в узел и закрепила их гребнем на затылке. Белую столу[8] туго подвязала кожаным пояском, а на плечо набросила оранжевую паллу[9].
John William Godward – Ione? between circa 1893 and circa 1900 (detail)
Спустившись в атриум[10], Елена поймала на себе взгляд отца и прочла в нем грусть и одобрение.
– Ты взрослеешь и становишься все больше похожей на мать, – тихо сказал отец, а про себя подумал: «Надеюсь, ты не покинешь меня так же рано, как и она».
Он поцеловал девочку в щеку и, ощутив родной запах, с удивлением отметил в нем новые нотки.
– Попросим ларов о помощи! – Елена приблизилась к алтарю, где стояли глиняные статуэтки домашних богов-покровителей. Крылатые юноши могли исполнять желания, если их не тревожить по пустякам. Она положила перед каждым по кусочку медовой лепешки и что-то прошептала. Потом обернулась к отцу: – Я готова.
Вместе они пересекли широкий хозяйственный двор, притихший в этот полуденный час, и вышли на дорогу, построенную во времена императора-путешественника Адриана[11]. Дорога, ширина которой позволяла разъехаться двум повозкам или даже двум колесницам, вела в порт, а в другом направлении, если верить отцу Елены, шла до самого Рима. Здесь, в городе, она обрамлялась узкими пешеходными дорожками. Елене хотелось бежать вприпрыжку, но девочка степенно шла позади отца, как и полагалось почтенной римлянке.
Навстречу им двигалась повозка, влекомая парой неторопливых волов. Хозяин важно выступал впереди, управляя животными, а шагавшие с обеих сторон рабы поддерживали ценный груз – огромные, больше человеческого роста, остро-донные пифосы, предназначенные для хранения зерна.
9
Палла – верхняя одежда для выхода, кусок мягкой ткани, который набрасывают на плечо и оборачивают вокруг талии.