— Нет-нет, я в порядке, — вымученно улыбнулся Сокол. — Просто… э-э… кошмар был очень реалистичным.
— Неужели? — язвительно поинтересовалась Медея, смекнув, что Сокол специально от неё что-то утаивал. — Бедный.
Стриго держал Сокола за руку, Делеан, натянув капюшон, скрывался за тканью от посторонних лиц. Медея искала для них очередной гостиный дом, чтобы перед долгой дорогой отдохнуть на мягких кроватях, а не на земле.
— Скоро пойдёт дождь, — заметил Сокол. — Так уныло…
— Именно поэтому я рассчитываю на твоё благоразумие.
— О чём ты?
— Очевидно, — ответил вместо Медеи нивр, — тебе стоит сидеть и не высовываться на улицу.
— Нам всем, — поправила Лиднер. — Поедим и сразу по комнатам. Меня не заботит, кто и чем будет заниматься, но предупреждаю: остановок больше не будет.
— Ты прямо как… — Сокол торопливо закусил язык.
— Прямо как кто?
— Никто, — он кашлянул в кулак. — Прости.
Медея, не совсем довольная реакцией наёмника, прищурила глаза. Но лезть в душу ей совершенно не хотелось.
— В общем, я настоятельно рекомендую вам поспать. Вставать рано, а ехать долго. Думаю, вы понимаете, к чему я клоню.
Её поддержало нестройное «да». Голос Сокола был особенно вялым. Он знал, что устал от путешествия как морально, так и физически, но когда оно подошло к финалу, то он ощущал опустошение куда острее. К тому же сказывалось и отвратительное настроение Медеи, которая неожиданно взяла бразды правления на себя. Если честно, неблагодарная работа.
В трактире, который был выбран без особого энтузиазма, они быстро и молчаливо перекусили нормальной, по меркам пешей дороги, едой. Делеан, как всегда не оценивший человеческие блюда, вынудил себя хоть что-то съесть. Упорство и гордость в вопросе выживания отходили на второй план. На радость всем
— Никаких других таверн и внеплановых прогулок, ясно? Я не собираюсь снова задерживаться и спасать чей-то зад.
— Ты повторя-яешься.
— И я надеюсь, что ты, Сокол, слушал меня внимательно, иначе я напишу тебе на лбу, чтобы ты точно уяснил, что я не шучу.
Делеан усмехнулся, и Сокол пихнул его в бок.
— Я говорю о серьёзных вещах.
— Медея, успокойся. Правда. Это уже слишком.
Лиднер потупила взгляд в стол. Конечно, наёмник был прав: она перебарщивала, но причиной тому был пережитый опыт. Да, она командовала ими, однако поступала так не потому, что ей было в удовольствие, когда перед ней ползали на коленях и беспрекословно выполняли все её поручения. Это было для того, чтобы никто ничего не испортил. Не сейчас, когда они были практически в шаге от столицы.
— Без сюрпризов. Иначе, клянусь, кому-то не поздоровится.
Они разошлись по четырём комнатам — опять же по приказанию Медеи, следящей за всеми крайне бдительно. Она проводила каждого, как малого ребёнка, до двери, что было весьма жутко, повторила несколько раз одно и то же правило и только потом, когда убедилась, что её словам вняли, удалилась.
Когда Сокол заперся, он задался вопросом, как ему убить время. Образно, естественно. Он, упав на скрипучую кровать, уставился на плесневелый потолок. По идее, Сокол мог попытаться наладить контакт с Медеей, но помогла бы сейчас эта задушевная болтовня? Он не имел ни малейшего понятия, но чутьё подсказывало ему, что нет. Лиднер была сосредоточена на своих заботах, на том, чтобы всё прошло без конфузов, и отвлекать её — это самоубийство. А пока Сокол не желал прощаться с жизнью.
Он постарался поговорить с Ахероном, но и тот был собеседником так себе: любые вопросы игнорировались, с утверждениями соглашались лениво. Сокол бросил эту затею.
Он поворочался в кровати около часа. Менял позу, взбивал подушку, думал обо всём и ни о чём одновременно, ломал голову над бытовыми проблемами. Сокол хотел подняться, но заставил себя полежать ещё несколько секунд.
Секунды перетекали в минуты, минуты — в часы.
И он, сам того не заметив, уснул.
Прохладный ветерок должен был освежать, но Сокол, самый сонливый среди спутников, так и норовил к чему-нибудь приткнуться, чтобы подремать. Медея же, полная сил, окликнула его и приставила к нему Стриго, дабы тот контролировал любое передвижение наёмника и если что сразу докладывал ей.
Конечно, после вежливой просьбы Сокола оуви забыл про всякую пристальность, но полностью уйти не решился. Он просто стоял рядом со своим спасителем, дышал и моргал. Делал, так сказать, вид, что работал.
Если бы Сокол был бодрее, он бы поразился тому, как истощился его организм. Он проспал почти целый день, а его всё равно тянуло куда-нибудь прилечь. И если бы не Лиднер, тарабанящая в его дверь долго и очень раздражающе, то он бы ещё валялся в постели и не знал печалей.