— Мой с-спаситель…
— Таких прозвищ тоже не надо, — продолжила причитать Медея. — Ты же не раб. Тебя спасли, ты поблагодарил. Поверь, куда приятнее, когда к тебе обращаются по имени, а не придумывают прозвища.
— Ты изъясняешься так… просто. Как суровый работяга.
— Я не жила в столице, если ты об этом. И моя семья, пускай и имела связи с богатыми родственниками, не заставляла меня изучать этикет. Они… любили меня.
— А как так вышло, что твой отец, ну…
— Стал безумцем? Смотрю, ты так жаждешь узнать мою историю?
Сокол пожал плечами и сделал ещё один жадный глоток.
— Это было бы, по крайней мере, честно.
Стриго чуть-чуть посолил бульон. По своим немыслимым правилам он не имел никакого права пробовать или есть, пока его хозяин, в данном случае за авторитетное лицо он принимал Сокола, не будет полностью удовлетворён. Поэтому он просто ждал.
— И правда. Честно, — Медея нервно поправила рыжие кудрявые волосы. — Ладно… Мой отец был хорошим человеком… Хватит ржать, я серьёзно! Он… заботился о нас, когда мама ещё была жива. Но после её смерти он замкнулся в себе. Иногда ему удавалось со мной пообщаться, и я ценила его поддержку, пускай и неловкую. Но потом с ним что-то произошло — я не знаю, что именно, однако он стал… помешанным. Твердил о всякой ерунде, о магии нивров…
— Ты поддерживаешь нивров?
— К чему этот вопрос?
— Мне просто интересно. Многие не любят их.
— Я не считаю, что один народ заслуживает полного истребления взамен процветания другого. Если мы начнём убивать всё подряд, то мы будем не людьми, а монстрами, — Медея протянула свою недоеденную порцию Стриго. — После исчезновения моей сестры, Роза́лии, он окончательно слетел с катушек. Я не знаю, какой логикой он действовал и была ли она у него вообще, но он потерял всё уважение к себе. Его стали считать изгоем общества. Его сторонились. Как думаешь, приятно мне было наблюдать за его самоуничтожением?
В голове Сокола неожиданно появились размытые картинки того, как мужчина держал новорождённую девочку, как она, уже выросшая, играла с матерью и отцом, как…
— Медея, ты…
— Замолчи и дай мне закончить, — Лиднер обняла себя и наклонилась вперёд. — В детстве я была активной, но после смерти матери я стала чаще сидеть дома. Розали́ за мной присматривала, но, как только я потеряла и её, то начала сбегать на улицу. Верфидо хоть и был маленьким, но я познакомилась с ровесниками. Мы любили играть вместе и бегать по лесу, ставить ловушки, а потом ловить мелких грызунов. Наверное, благодаря друзьям я не свихнулась окончательно…
— Твой отец был против этого?
— Ему было плевать. Он запирался в своём кабинете и никого не хотел видеть. Я знаю, что он переживал горе, но и я тоже! Мне нужно было отцовское плечо, его внимание и любовь. Мне нужен был мой папа, с которым мы придумывали игры и соревновались в поедании маминых фирменных пирóни… — Медея, боясь показать себя настоящую — сломленную девочку, мечтающую о том, чтобы всё было как прежде, закрыла лицо руками. — Однажды я подслушала его. Сначала я думала, что он разговаривал сам с собой, но это было не так. Клянусь! Он называл именем сестры медальон. Он разговаривал с ним!
Опять смутные, неясные воспоминания, от которых Сокола затошнило.
— С-старейшина моего племени г-говорила, что нивры л-любили запечатывать в-виновных в м-магические артефакты. Это н-некие ам-мулеты, кот-торые дол-лжны были п-помогать б-бороться с д-духами, — Стриго моргнул своими большими янтарными глазами и прижал длинные ушки к голове. — В-виновный запер-рт, он н-ничего н-не понимает и не в-видит. Он к-как будто п-пропадает из ж-жизни… Это страшно…
— Не хотел бы я оказаться в такой ситуации…
— Уверена, что моя сестра — тоже. Я стала следить за отцом. Постоянно. Один раз он с кем-то общался в своём кабинете, тот мужчина выглядел пугающе: у него на щеке был длинный и некрасивый шрам. Отец говорил очень абстрактно, словно за его словами пристально следили, но я поняла, что речь шла о Кулларе и о ком-то, кто не знал о моей запертой сестре. Если медальон и правда ниврийский, а отец обладал силой, то вдруг тот, кто находится в столице, тоже обладает магией? Вдруг там целая группа? — Медея горько хмыкнула. — Это звучит бредово, ведь люди не могут обладать магией, но… Ты, Сокол, прямое этому доказательство!
— Отвратительное доказательство.
— Тем не менее, это уже что-то значит… Тогда я не знала о его способностях, я пыталась поговорить с ним, но он сказал, что есть вещи, которые не должны меня касаться. Я так разозлилась на него, на эти бессмысленные тайны. Он ударил меня. Назвал… грязной оборванкой и… это стало последней каплей.